– А с Угрой дружить – со Святкой воевать! – восклицал Чаегость. – Ведь Святко так просто от Угры не откажется, нет! Ихнее племя уже все низовья Угры заняло, вокруг самого Ратиславля вятичские роды живут! Займут они Угру, а нам бы волок отхватить, пока Святкин род с Жиздры не пришел!
– И знаешь, что я скажу, – сватался бы ты к Велеборовне, княгине смоленской! – добавил Повада и положил руку на плечо племянника. – Взял бы ты ее в жены, глядишь, еще сам бы в Смоленске князем сел! А Десну Витимке бы оставил – и ему ведь не век в лесу бегать. Вот его бы и женить, на угренской ли княжне, на оковской, – имея всех смолян за собой, мы ни тех, ни других, ни кривого лешего не побоимся!
Эта речь вызвала в братчине гул одобрения, и только Бранемер с сомнением покачал головой. Он не верил, что смоленская княгиня, отказавшая самым знатным женихам, пойдет за него, дешнянского князя, зажатого между вятичами и радимичами. Но сродники требовали хотя бы попробовать, и его долг был подчиниться.
Но послы оковского князя находились здесь, и приходилось что-то им отвечать. Бранемер мялся и с трудом подбирал слова – в переговорах он себя чувствовал гораздо менее уверенно, чем на поле битвы.
– Для меня это честь великая, да и третья жена не помешала бы совсем, – говорил он боярину Жизняте, в непривычном смущении рассматривая свои кулаки. Из поединка с Лютомером он вынес сильный ушиб головы и сломанную ударом меча кость на плече – она уже почти срослась, правая рука двигалась почти свободно, и к весне князь надеялся вернуть силу и ловкость. – Да ведь я не сам по себе живу. Со Смоленском у нас ряд положен – во всем помогать и важных дел, вроде там войны, походов заморских и женитьбы, если знатная жена, без общего совета не решать.
– Так ведь ты ходил на угрян воевать и на дочери Вершины угренского хотел жениться, – напомнил боярин Жизнята. – Или успел в Смоленск гонца послать за благословением?
– Так то ведь Вершина угренский! – торопливо вставил Чаегость. – Что та Угра – те же кривичи, свое племя. Что здесь и спрашивать? Подумаешь, дело! А то – Святомер оковский! А где больше чести, там и спрос строже. На такое дело князь не может сам решиться, тут уже советоваться надо.
– А если запретят тебе смоленские кязья жениться, тогда что? – спросил Жизнята. – Послушаешься? Так и останешься бездетным?
– У меня брат меньшой есть, удалец на диво, – ответил Бранемер. – Мой стол без наследника не останется.
– Вот, может, княжича Витима женить бы! – намекнул Чаегость. – Отдаст князь Святко невесту за меньшого брата?