– Вы сами-то докуда? – продолжал летчик.
– Докуда? – нахмурился Глеб. – Алик, докуда мы?
– До Уяра, – отозвался из купе Алик.
– До Уяра, – продублировал Глеб.
– Хо, так мы вместе выходим! – обрадовался летчик. – Нам в Заозерку надо, а этот трамвай там не тормозит, представляешь? Тьфу, черт! В смысле – наоборот. Ну да ладно. Мы, значит, земляки получаемся. Васька, у нас там осталось по сто?
– Там еще сто по сто, – сказал второй летчик, которого звали Васькой. – И закусь, и все такое. Понимаешь, – сказал он Глебу, – едем вдвоем, друг друга морды только и видим. Скучно же так пить, а?
– Не знаю, – Глеб пожал плечами.
– Ну так что? Будешь?
– Пить?
– Ну да!
– Сейчас брата спрошу, – и краем глаза заметил, как летчики переглянулись.
Сидели потом долго, почти до утра. Летчики выслушали балладу о Глебовой контузии, сочувственно повздыхали, выпили за выздоровление. Сам Глеб тихонько, думая о своем, лизал коньяк – напиток, похожий немного на тот, которым угощал его – как давно это было! – Бэдфорд. Да, что-то не так было во всей суете минувшего месяца, что-то не сходилось, да и не могло, наверное, сойтись – слишком уж многие врали ему… Да ты ешь, парень, старательно угощали его, в санатории вашем небось по-солдатски кормили – пытались впихнуть в него кружочки твердой колбасы, кусочки копченой рыбы, рыбу из жестяной банки, тушеную, распадающуюся… не было такого в вашем санатории, небось… Он ел, стараясь соответствовать. За окном вновь была тайга, невысокие горы, дорога петляла, поезд шел то по высоким насыпям, то по лощинам, то нырял в туннели. Очень долго не было и намека на жилье. Летчики и Алик о чем-то оживленно болтали. И в один тоскливый момент Глеб забыл, что так нельзя делать, но просто уже не было сил переносить одиночество…
В темном вагоне не было ни дверей, ни стекол. Не было и пыли – ее давно выдуло могучим сквозняком. Снаружи скользил голый скелетоподобный лес. Глеб встал и осторожно выглянул в коридор. Там было, естественно, пусто. Обрывки занавесок бились, как крошечные черные флаги. Нельзя было долго оставаться здесь. А интересно, в паровозе тоже никого нет? Дорога изгибалась, в окно был виден и хвостовой вагон, и паровоз… нет, тут они называются как-то иначе, забавнее… тепловоз, вспомнил он. Пустой тепловоз без машинистов… или же кто-то ведет этот призрачный поезд? Простой ответ: что машинист в реальном мире ведет сразу два поезда: и свой, и теневой – отпадал: иначе весь пыльный мир был бы полон движущимися механизмами… Да, над всем этим еще думать и думать… а ведь я немало узнал за это время, почти удивился Глеб. Да, немало узнал…