Но все это еще мало значило в сравнении с поведением самой Викторины. Я была обязана как-то повлиять на нее, или я не та наставница, в которой нуждается мистер Соваж. Если обнаружится, что это так, то мне придется откровенно сознаться в своей неудаче и как можно быстрее исчезнуть. Правда, большую часть времени, несмотря на вспышки своего темперамента, Викторина была достаточно послушна.
Хотя мое беспокойство было мало обосновано, оно все еще не отпускало меня. Я решила ждать и наблюдать, а по возвращении мистера Соважа переговорить с ним и поделиться сомнениями относительно моей пригодности к обязанностям, которые он мне поручил.
Когда я вернулась, убрав пальто и шляпу в гардероб, мой взгляд упал на бювар. Там было мое письмо-дневник к мадам Эшли. Чего бы я не отдала сейчас, чтобы войти к ней в кабинет и попросить совета. Это было… Я даже не смогла бы четко сформировать свои смутные желания, но должна была всеми силами бороться против бесплодных мечтаний. Мое письмо… Оно не удовлетворяло меня. Хотя в нем было сказано много, однако слишком мало говорилось о том, что озадачивало и огорчало меня. Я решила немедленно дописать его и отправить.
Когда я открыла бювар, я снова поняла, что мое личное имущество опять потревожили. Страницы письма были перепутаны. Адресная книжка в коричневом переплете, перламутровая ручка, тонкие листы индийской бумаги, подходящей для таких длинных писем, конверты, маленькая хрустальная чернильница с печаткой на крышке, воск, личная печать моего отца – все было на месте. И все же я была уверена, что это изучали, возможно, даже читали письмо!
Я схватила его и торопливо просмотрела страницы. Нет, я не доверила своих подозрений бумаге. Я писала только о стране и о путешествии по ней – день за днем. Здесь не было ничего, чего бы не мог прочитать хоть весь мир. Но при мысли о том, что это могло быть прочитано украдкой, меня охватила ярость – та же самая ярость, что я ощутила, когда узнала, что кто-то трогал мои семейные реликвии.
Я позвонила Хетти. В конце концов, она может сказать мне, кто входил в эту комнату сегодня утром.
Но на звонок явилась не Хетти. Эта служанка, тоже цветная, была много моложе, более самоуверенна, пожалуй, даже развязна, и смело глядела на меня. Я почувствовала, хотя и не смогла бы это доказать, что она вполне годится на роль шпионки.
– Я вам нужна, мисс?
На грани бесстыдства были не только ее манеры, но и миловидное лицо, и гибкое, хорошо сложенное тело, которое не могло скрыть даже грубое платье служанки. «Она мулатка, – решила я, – и может легко увернуться от любого неуклюжего вопроса, который я в состоянии задать».