Под ветвями на склоне горы, отделенном от перелеска широкой прогалиной, замелькало что-то живое. Еще рано. На опушку выехал мужчина в меховой шапке, с красным щитом наготове. И сейчас еще рано. Фьялль придержал коня, потом поехал вперед, вглядываясь в сосняк за прогалиной. Вигмар задержал дыхание, словно фьялль мог его услышать. В тишине раздавался лишь негромкий стук конских копыт и шорох ветвей, задевающих за плечи.
Казалось, все было спокойно. Следом за первым из леса показалось еще десятка полтора всадников. Теперь пора. И Вигмар протяжно свистнул. Не успел звук умолкнуть, как его подхватила песня двух десятков стрел. Передние ряды фьяллей дрогнули: не меньше десяти повалились с седел или рухнули на шеи лошадей; заржали кони, взлетели крики изумления и боли. В кого-то вонзилось по две стрелы, кто?то был ранен, кого-то раненый конь бешено нес прочь, не слушаясь узды.
Квитты снова выпустили стрелы; опомнившиеся фьялли отвечали тем же. Разворачивая коней, они опять скрывались в чаще, но стрелы и копья настигали беглецов и там. Два небольших отряда под предводительством Гуннвальда и Эйгуда вдоль опушки подобрались к самому склону и уже вступили в битву. Вигмар снова свистнул, зовя квиттов вперед.
На прогалине и в лесу завязалась битва. Это был странный бой: разорванный на клочки мелких схваток, он был почти не виден, звон железа и крики гасли в шорохе ветвей и свисте ветра. Но по силе яростного накала не уступил бы никакому другому: каждый из квиттов и фьяллей наконец-то встретился лицом к лицу с противником, которого так долго искал и ждал. Война, проросшая из нескольких невзначай сказанных слов, из жадности одних и заносчивости других, война, выношенная и взлелеянная Торбрандом конунгом, раздутая из искры Бьяртмаром и Ульвхедином, бросила свой пламенный отблеск на каждое человеческое лицо, отразилась холодной молнией в каждом поднятом клинке.
– Золотой ручей!– во весь голос орал Вигмар, выискивая взглядом новых врагов, и из-за деревьев ему отвечали голоса невидимых товарищей. Имя усадьбы, имя ручья, таящего от захватчиков богатства Квиттинга, служило не просто боевым кличем – оно напоминало каждому, за что тот бьется. За то, на чем держится земля и племя, за то, что в свое время возродит погибших и вырастит новых воинов. Земля поддержит тех, кто заслонит ее собой.
Вигмар бросил щит в голову фьяллю, наскочившему на него с мечом; на миг противник оказался оглушен, и Вигмар с размаху снес ему секирой полголовы. Прием Хродмара, которому квитт поневоле обучился на последней стоянке «Оленя», вспомнился кстати. Сзади резко хрустнул сучок; обернувшись, Вигмар ударил подбежавшего противника обухом секиры; тот упал и был быстро добит.