– Как узнала?… Вот когда народишь Ивана да Петра, Стефанию да Ганку, тогда и сама научишься отгадывать с закрытыми глазами дух своих детей.
Колхозницы засмеялись. Смеялась и Терезия.
Мать внимательно посмотрела на розовощекую, с сияющими глазами дочь.
– Ну, какая еще у тебя радость? – спросила она.
Терезия молчала. Сказать или не сказать, что приехал Иван Белограй? Нет, при всех нельзя. Потом скажет, вечером, когда мать вернется домой.
Из терновника вышли два пограничника. Один из них был старшина Смолярчук, другой – солдат Степанов. Они поднялись на дамбу, поздоровались.
Смолярчук был частым гостем в селе. Колхозницы давно уже привыкли к тому, что шахтерскому сыну, Андрею Смолярчуку, интересны все их колхозные дела, большие и малые.
– Поглядываем вот, – объяснила колхозница, – на своих заграничных соседей и радуемся.
Всюду, куда только доставал глаз, лежали удивительно плоские, словно выглаженные гигантским утюгом, затисские земли – восточный краешек Большой Венгерской низменности. На этой зеленой скатерти, в ее правом углу, у самой Тиссы, поднимались кущи садов и алели черепичные крыши белых домиков; ряд осокорей, таких же шатровых, рвущихся в небо, как и на этой стороне, выстроился у подножия дамбы. Все остальное – равнина, равнина без конца, без края: нежнозеленые озимые поля, буро-пепельная обветренная и подсушенная солнцем зябь, шелковисто-черная весенняя вспашка, густотравные цветные луга, болотный кустарник, мох, молодая поросль осоки, цветущий терновник, маленькие озера паводковой воды. И всюду, далеко и близко, – красноколесные, попыхивающие синим дымом тракторы, плуги, сеялки, возы с семенной кладью, большерогие волы.
Венгры, которые работали ближе к Тиссе, давно заметили советских колхозников, стоявших на дамбе. Поравнявшись с ними на своем тракторе или на паре коней, впряженных в плуг, они снимали шляпы, махали платками.
– Значит, опять соревнование, Мария Васильевна? – улыбнулся Смолярчук.
– Выходит, что так. – Мария Васильевна уголком темного платка вытерла обветренные губы. – Только им догонять придется. Поздновато спохватились. Мы еще осенью свою часть Чортова гнезда вспахали, а они только начинают…
– Вы не жалейте своих соседей, мамо, – сказала Терезия, – догонят!
– Я не жалею их, дочка, а радуюсь, на них глядя… Девчата, по местам!
Покинув дамбу, рассыпавшись по всему полю, колхозницы лопатами, железными граблями, увесистыми рогачами выравнивали те впадины, выемки, канавы и старые ложа водостоков, которые не одолела тракторная борона.
Смолярчук не отходил от Терезии.