– Разлей отвар по чашам, – приказал он, внимательно разглядывая свод шатра, – надеюсь, уже стемнело?
– Стемнело! – радостно отозвалась ийлура.
Затем послышалось бульканье льющейся жижи; Элхадж все-таки не удержался, глянул: Аль-Мааш подозрительно рассматривала густую малахитовую жидкость.
«И мне тоже придется это пить. Если только я хочу отсюда сбежать…»
– А теперь дай мне одну чашу и выпьем до дна.
Он принял зелье из рук ийлуры. Пока пил, внимательно наблюдал, как стремительно пустеет ее посудина, прикидывая, как быстро подействует сонный отвар на крепкий организм Аль-Мааш…
Ийлура шумно вздохнула, отшвырнула чашу прочь и радостно воззрилась на синха.
– А теперь?
«Теперь… у меня очень мало времени, – он прищурился, глядя на дочь степи, – слишком мало, и тебе следует заснуть раньше, чем это случится со мной».
– Теперь ты можешь меня раздеть, – он развел руки в стороны, – так положено. Женщина должна освободить мужчину от одежды, и в этом – глубочайший смысл, которого тебе не понять.
Аль-Мааш расплылась в улыбке, тягучим движением опустилась рядом на колени. Ее крепкие пальцы очень быстро справились с завязками на вороте рубахи и как-то незаметно подобрались к набедренной повязке синха, отчего последнему захотелось вскочить и рвануть прочь из шатра. Уж лучше мороз, чем эти жутковатые прикосновения рук чужой женщины, вызывающие лишь отвращение и мутную, сводящую с ума тревогу.
Элхадж торопливо взял руки Аль-Мааш в свои.
– Что такое? – Она хмуро тряхнула волосами. – Почему?..
Было похоже на то, что спать она не собиралась в ближайшие час-два. Элхадж кивнул на остатки варева в котле.
– Тебе придется допить, милочка.
Она хмыкнула. Уже не задавая вопросов, налила еще полную до краев чашу и торопливо осушила ее. А затем – Элхадж даже не успел выскользнуть из мощных объятий – ветхая ткань его последнего предмета одежды треснула, Аль-Мааш издала торжествующий вопль и… тряпичной куклой завалилась на синха.
Теперь – бежать, бежать! Он в самом деле не знал, сколько времени ему отпущено до того, как придет крепкий сон. Он не знал и того, останется ли жива Аль-Мааш, да, откровенно говоря, Элхаджу было наплевать.
Задыхаясь, он выбрался из-под тяжелого тела, нырнул в рубаху, быстро, насколько мог, набросил куртку. Шатер начинал медленно вращаться перед глазами – признак того, что зелье действовало.
– Помоги мне, – он воззвал к Шейнире, – помоги мне уйти отсюда живым, добраться до Храма и вернуть свой народ к процветанию…
Затем отогнул край полога, сунул поглубже в горло палец. Начиная отчаиваться, синх надеялся только на то, что вовремя опустошенный желудок поможет продержаться еще немного. Хотя бы до того времени, как стойбище окажется позади, скроется за холмами.