«Пожалуйста, не нужно…»
Ему вдруг захотелось плакать. Совсем как маленькому упасть на колени перед застывшей на эшафоте темной и молить, чтобы остановилась. Не ради тех, кто пришел поглазеть на ее гибель, но ради самой себя. Ибо страшна участь отступницы, продавшейся Темной Шейнире, и душа ее обречена на плен без надежды на завершение пути в садах Фэнтара.
– Остановись… Не губи себя.
Он запнулся, замолчал, когда раздался голос Лиэ-Нэсс. Звонкий и сильный, вмиг перекрывший и гул толпы, и бряцание оружия. Дар-Теен застыл как вкопанный, ощущая, как ее взгляд скользит промеж лопаток, и оттого под сердцем проворачивается ржавый гвоздь. То, чего он боялся более всего…
– Прими мою проклятую душу, Шейнира. И в жертву тебе отдаю я их.
В самый последний миг Дар-Теен обернулся.
…Он увидел белоснежную фигурку Лиэ-Нэсс, раскинувшую тонкие руки и почему-то воспарившую над черным помостом. Успел заметить Эйх-Мерола, метнувшегося к темной с обнаженным мечом, младшего жреца в неуклюжем балахоне, творящего в воздухе оберегающий знак Фэнтара. А потом облако за спиной Лиэ-Нэсс ожило, обернуло хозяйку темным коконом и брызнуло во все стороны клочьями.
Первым упал Эйх-Мерол, Он оказался ближе всех к бывшей жене, успел даже занести меч над ее обритой наголо жалкой головкой. Его последние слова излились в предсмертном вопле:
– Стреляйте!!! Стреляйте же!
За ним последовал палач, благоразумно спрыгнувший с эшафота, – растянулся по снегу с противным чавкающим звуком, словно под одеждой было не крепкое тело ийлура, а студень.
И тогда Дар-Теен побежал прочь. Он расталкивал соплеменников, уже не владея собой, вопя от страха и чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота; и само небо казалось почерневшим – от предсмертных воплей, от ужаса, охватившего смертных, от хлюпанья того, что мгновением раньше было здоровой живой плотью.
– Стреляйте! Самострелы, самострелы давай!
Дар-Теен споткнулся, упал. Тут же чей-то сапог прошелся по спине, вышибая дыхание; ийлур, хватая ртом воздух, поднялся на четвереньки, затем ухватился за ближайший локоть и встал на ноги.
– Не мешай, – процедил ему в лицо седой ийлур, – пошел, пошел отсюда! – И поднял самострел, прицеливаясь. – Сейчас я тебя, стерва, достану…
– Нет! – Дар-Теен уже не соображал, что делает.
Он понимал только одно: этот ийлур хочет убить Лиэ-Нэсс, прекрасную, пахнущую поздними хризантемами. Не темное создание с черными провалами вместо глаз, а солнечную ийлуру, с алыми искорками в пышных волосах, какой она спускалась с крыльца терема в тот памятный день.
– Идиот! – И тут же Дар-Теен получил такую оплеуху, что перед глазами запрыгали искры.