– Герман Парнасов. «Реквием по Буратино. Опровержение», – шепотом прочел эксперт.
Буквы на яркой, точно маслянистой обложке скакали, кривились в разные стороны, так бывало всегда, когда у эксперта прыгало давление.
– Постойте, но откуда взялась эта книга? Ведь Парнасов умер почти год назад…
– Точнее погиб. Книгу переслала в редакцию его молоденькая вдова. В этой книжонке Парнасов публично кается перед читателями и говорит, что все, о чем он писал, – выдумка чистой воды.
– Неудивительно для такого еретика и баламута.
– Если бы не одно «но». Знаете ли, мы давно к нему приглядывались.
– Вызывали?
– Не успели, а то был бы сейчас ваш Парнасов в целости и под надежной охраной, – вполне искренне повинился Сельдерей. – Возись теперь с останками! Кстати, книжонка-то оказалась с секретцем.
– С каким еще «секретцем»?
– Пришлось подключить специалистов по криптографии и конспирологов.
– И что же?
– Да вот, взгляните. Вот здесь на тридцать третьей странице.
Эксперт непонимающе смотрел на текст, набранный довольно неопрятно, как будто именно на этой странице наборщик решил испробовать сразу несколько гарнитур. Некоторые буквы были выделены более жирно, другие гнулись в разные стороны, как трава под ветром, да и кегль гулял по строкам, как приливная волна.
– А теперь прочтите все выделенное.
– Я жив. Я жив. Я жив! – прошептал эксперт и зажал ладонью рот.
– Так что, любезный коллега, оснований для эксгумации у нас вполне достаточно, – заметил Сельдерей. – Нам нужен повод для возобновления расследования, и я надеюсь, мы его получим. А теперь т-с-с, – Сельдерей приложил к губам указательный палец.
Колонна понятых сбилась с шага и печально сгрудилась вокруг могилы.
Памятник еще не успели поставить, и на табличке скромно значилось: «Герман Парнасов. 1975–2005».
Из цветочного кургана выглядывала фотография красивого человека, уже шагнувшего к зрелости, но еще не утратившего ни свежести лица, ни буйства волос, ни мягкого блеска печальных и одновременно смешливых глаз. Щедрая наружность его являла давно исчезнувший тип русского барчука, вскормленного натуральным хозяйством и занятого в основном охотой на зайцев да игрой с крепостными девками. Но сей любимец Вакха и сельского Амура явно опоздал родиться на свет, и в начале двадцать первого века его портрет выглядел кокетливой стилизацией под старину.
Полгода назад некрологи в центральной прессе сообщили о геройской гибели Германа Парнасова за штурвалом собственного спортивного самолета. Его последний летный маршрут пролегал над Тавридой, но где-то в районе города-курорта самолет попал в грозу и потерял управление, однако пилот не захотел воспользоваться режимом катапульты и увел машину подальше от жилых кварталов. Объятый пламенем, крылатый болид рухнул в море, и в траурных речах смерть Парнасова сравнивали с полетом Икара. В тот же день тело Германа Михайловича было найдено водолазами и опознано безутешной вдовой, а после с почестями захоронено в закрытом гробу.