Я не особо понимал его слова и старался не заморачиваться. Я желал только одного – чтобы Катя побыстрее закончила свои разборки с матерью. Меня начинало мутить от пространных речей этого волосатого гуру и от дерьмовых запахов. Вождь, как будто ставящий научный эксперимент над нами, возобновил свою тираду.
– Ну а на смену потерянному поколению приходите вы – поколение ТРЭШ, – он самодовольно заулыбался, будто завидуя своей же мудрости. – У вас подход еще кардинальнее. Проще говоря, вам все похую! Вы не просто отгораживаетесь от прошлых, уходящих поколений, вы игнорируете все, на что они были способны. Вы даже не пытаетесь вникнуть в суть происходивших в прошлом вещей. А из-за этого вы не видите будущего. Но в том-то и ваш плюс – вы не обременены знанием. И познав истину, вы узнаете великую скорбь! Знание не тяготит вас, ярмо поколений наконец скинуто с ваших шей. Вы свободны!
Гуру вошел в состояние, близкое к религиозному экстазу. Казалось, слова льются через него из чьих-то более умудренных уст, будто это сам Господь говорит с нами. Моя головная боль начала заглушаться непонятными голосами. Они шли отовсюду – с потолка, со стен, из темноты. Они множились в бесконечном эхе коридоров памяти. Я завороженно смотрел на керосиновую лампу, и со временем мне стало видеться, будто лампа намного дальше от меня, чем это есть в реальности. Я не знаю, сколько времени прошло за этим разговором, я вошел в ступор, почти как тогда, в поликлинике. Я смотрел на керосинку, и мне казалось, что она бесконечно недостижима и находится в неком недоступном пространстве. Как ни пытайся, его не достичь. Вывела меня из состояния ступора фраза Кати:
– Мальчики, выйдите, я должна с Вождем переговорить!
Последнее, что я запомнил из речи патлатого человека, – вот эту фразу:
– И главное, ребятки, действуйте! Это ваше время! Пора брать бразды правления в свои руки.
24.11.02, коридоры памяти, вечер (ночь?)
Помню, долго блуждал по коридорам казавшегося мне маленьким домика. Кое-какие слова задержались все-таки у меня в голове, и я, скорее всего, смог бы уловить смысл монолога Вождя, если бы не одно событие. Я блуждал в полном загадочного мистицизма доме и вышел через один из коридоров в небольшую комнатку. В ней была лишь кровать, стул да небольшой столик, придвинутый к окошку. Бледный свет луны вплывал в незанавешенное окошко. На столе лежали бумаги, стоял огарок свечи со свеженаплывшим воском. Здесь, наверное, и находилась Катя все время, пока мы беседовали с Вождем. Одни бумаги были исписаны характерным для медсестер линейным почерком, на других значились какие-то цифры. Я оглядел еще раз комнату. На кровати определенно кто-то лежал: даже во тьме я чувствовал, как под одеялом бьется человеческое сердце. Я думал было уйти, но простое человеческое любопытство взяло верх и на сей раз. Может, этот кто-то спит, размышлял я. Сделав шага два, я очутился прямо у изголовья кровати. Я наклонился, дабы разглядеть лицо спящего. Это определенно была старуха – глубокие морщины на лице, впалые глазницы, черные мешки от времени, иссушенные черты лица… И наклонившись еще ниже, я почувствовал запах мочи и говна одновременно. Такой, знаете ли, сладковато претящий запах. Я принюхался. Да, все верно! Запах исходил из-под старухи. Я аккуратно, так, чтобы ее не разбудить, отогнул краешек одеяла и увидел на синей простыне в свете луны мокрые разводы.