С трудом удерживаясь на ногах, Фиона спускалась вниз по узкой тропинке и про себя радовалась тому, что надела в дорогу туфли типа мокасин без каблуков. Не таким уж крутым был спуск, но маленькие камешки, попади они под каблук, могли бы стать причиной растяжения или даже перелома. Мысленно Фиона сделала пометку проверить, в какой обуви была найдена Мартина Альбрехт. Это может подсказать, насколько добровольно она следовала за своим убийцей.
Беррокал шел впереди и, время от времени оборачиваясь, окутывал Фиону облаком сигаретного дыма, напомнившим ей костры из сухого верблюжьего навоза в пустыне Сахара.
– Как вы? – спрашивал он.
– Прекрасно, – отвечала Фиона, используя остановку, чтобы оглядеться.
Они находились в узкой долине рядом с дорогой, откуда не было видно, что происходит наверху, как не было видно извилистой линии виадука возле южного берега Тахо. Здесь, внизу, можно было не опасаться фар проезжающих мимо машин. Склоны заросли кустами, между которыми, где земля была помягче, тянулись вверх невысокие деревца.
– Мы почти пришли, – сказал Беррокал. – Видите кусты впереди? Это там.
Он пошел дальше, Фиона – за ним.
– Наверно, у него был фонарик, – сказала Фиона, когда кусты окружили их стеной, сомкнувшись ветками над их головами. Теперь Беррокал дымил прямо Фионе в лицо, и она постаралась затаить дыхание, пока они не вышли опять на открытое место.
– Не думаю, чтобы Мартина пошла со своим убийцей, если бы у него не было фонарика, – откликнулся Беррокал. – Следов борьбы ни на дороге, ни на тропинке не отмечено.
– Что у нее было на ногах?
Беррокал обернулся с улыбкой, словно поощряя умную ученицу.
– Сандалии без каблуков. Вероятно, она сама по доброй воле пошла в ловушку.
Пройдя сквозь кусты, они оказались на маленькой полянке. С одной стороны тропинку прикрывала пара фантастически искривленных олив. На краю полянки стоял одинокий полицейский в форме. Заметив людей, он было двинулся к ним, схватившись за кобуру, но узнал Беррокала, отдал честь и отступил в сторону. Место преступления было огорожено потрепанной и поблекшей, до боли знакомой пластиковой лентой. Фиона сразу заметила красные пятна на тропинке и рядом, на траве – единственное свидетельство совершенного тут преступления. Неуместным казалось здесь громкое пение птиц, перекрывающее даже отдаленный гул машин. Фионе было трудно удержаться от размышлений о том, что жизнь продолжается, несмотря на разыгравшуюся всего в нескольких ярдах трагедию.