– С эмоциональным фоном тут не слишком, – процедил мой напарник, останавливаясь напротив малого парадного входа.
Чести входить через большой парадный удостоился только Сугимото, да и то лишь благодаря императорскому приказу. По мне, так хорошо еще, что не через черный придется входить.
– Да тут и так ясно, – махнул рукой капитан Островский. – Туго у японцев дела. Влезли куда не след, а теперь расхлебывают. Протекторат…
Страшно захотелось напомнить капитану, что Калифорния японскому народу приносит немалые прибыли. Тут и золото, и порты на восточном побережье Америки, и гелиевые месторождения, без которых вряд ли возможно содержать такой мощный воздушный флот, а значит, контролировать Западный Китай и Монголию. При всех порождаемых протекторатом проблемах он был жизненно необходим Японской империи.
– Вам назначена аудиенция на пятом этаже, – с неизменной улыбкой, отличавшей всех работающих на императорской службе американцев, объяснил нам охранник после того, как лично обыскал каждого, отобрал мечи и огнестрельное оружие.
– Возмутительно, – прокомментировал Алексей. – Пятый этаж – это кабинеты мелких клерков. Надо будет отметить в наших отчетах, что американцы отнеслись к международной Комиссии…
– …недоверчиво, – завершил за него фразу Ледянников.
Очевидно, он же воспользовался своими способностями, чтобы заткнуть Островскому рот. В противном случае дипломатический скандал был бы неминуем.
Находясь в роли младшего члена команды, я всю дорогу старался молчать. Когда молчишь, глотаешь уже готовые реплики, обдумываешь по пять-семь раз каждое свое слово – опыт набирается как-то ощутимее. Например, я почувствовал себя мудрым уже на вторые сутки.
– С протектором встретится Сугимото, – тщательно выстроив фразу, высказался я. – Он будет действовать, опираясь на официальные каналы. Нам же остается свободный поиск.
Островский хотел было сказать что-то резкое в адрес свихнувшихся «психов», но вовремя передумал и остановился. Я уже заметил, что характер у Дмитрия довольно скверный – пары-тройки сказанных невпопад слов достаточно, чтобы испортить весь день. Как ему лично, так и всем, кого угораздило оказаться поблизости. Надо быть мастером уровня Эдуарда Платоновича, чтобы удерживать его от нервных срывов и самобичевания. Алексей же, напротив, говорит едва ли не все, что приходит ему в голову, не обращает внимания на тонкости, обороты и вторые смыслы слов. На самом деле Островский, конечно же, умнее, но первое впечатление производит именно такое. Быть третьим в этой компании – непростое занятие. Еще на борту «Зенона», пока дирижабль висел возле одной из причальных мачт Цусимы, они ухитрились поссориться на пустом месте.