– Звучит, как будто я с этим возилась больше, чем на самом деле, – скромно отозвалась Морин.
– Не знаю, как это тебе удается, – сказала Джесс, несколько споткнувшись на слове «как», потому что на самом деле она хотела спросить «почему».
– На деле я нахожу это занятие успокаивающим.
– Ты должна попробовать заняться этим, Джесс, – посоветовал Барри.
– Ты должен умять все это, Барри, – предложила, со своей стороны, Джесс.
Опять оба оказались на ногах.
– Ну все! – воскликнул он. – С меня достаточно!
– Ты хватил через край, – заявила Джесс. – В течение долгого времени и все за счет моей сестры.
– Джесс, ты неправа.
– Я неправа, Морин? – Джесс начала расхаживать по комнате. – Что с тобой стряслось? Когда-то ты была ослепительная умная женщина, которая знала содержание газет от корки до корки. А теперь ты видишь в них только рецепты! Господи, ты же могла стать вице-президентом компании! Теперь твой путь только до кухни! Этот мужчина по горло завалил тебя грязной посудой и грязными пеленками, и ты пытаешься убедить меня в том, что тебе это нравится?
– Ей совсем не надо убеждать тебя в чем бы то ни было, – сердито произнес Барри.
– Думаю, что моя сестра вполне способна высказаться самостоятельно. Или здесь появилось еще одно новое правило?
– Которому ты завидуешь.
– Завидую?
– Да, завидуешь. У твоей сестры есть муж и семья, и она счастлива. А что у тебя? Холодильник, набитый замороженной пиццей, и эта чертова канарейка!
– Теперь тебе осталось сказать, что по настоящему-то мне требуется лишь одно – хороший любовник.
– Джесс! – Морин испуганно посмотрела в сторону лестницы, ее глаза наполнились слезами.
– По-настоящему тебя надо было бы отшлепать, – сказал Барри, подходя к роялю возле широкого окна и ударив суставами по клавишам. Раздался неприятный смешанный звук звонких и глухих тонов, который прокатился по всему дому, как пламя, охватившее сухой кустарник. Наверху заплакали близнецы, сначала один, потом другой.
Морин склонила голову на грудь, плача, уткнулась в белый воротник своей блузки. Потом, не глядя ни на Джесс, ни на Барри, вышла из гостиной.
– Черт подери! – прошептала Джесс, ее глаза тоже увлажнились.
– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, – спокойно произнес Барри.
– Знаю, – отозвалась Джесс голосом, полным сарказма. – Ты не забываешь обид. Ждешь возможности расквитаться. – В следующее мгновение она уже поднималась по лестнице вслед за сестрой. – Морин, пожалуйста, подожди. Я хочу поговорить с тобой.
– Тебе нечего мне сказать, – отозвалась Морин, отворяя дверь детской комнаты, оклеенной светло-сиреневыми обоями. В нос Джесс бросился сильный запах талька, подобный крепкому наркотику. Она несколько отпрянула, и у нее опять закружилась голова, перед глазами пошли круги. Она прислонилась к притолоке двери, наблюдая, как Морин хлопотала над своими маленькими дочками.