Джесс опять приблизилась к окну, выглянула на улицу, не отодвигая занавески. Белый «крайслер» оставался на месте, за рулем неподвижно сидел мужчина. Тени, отбрасываемые уличными фонарями, падали на его лицо. Он смотрел прямо перед собой, не озираясь по сторонам. Темнота, ненастная погода и расстояние до машины – все вместе создали как бы маскировочную сетку на его лице.
– Неужели Рик Фергюсон? – громко спросила она.
Звук его имени, сорвавшийся с губ, заставил Джесс торопливо удалиться из гостиной, проскочить через коридор и скрыться в спальне. Она раскрыла дверь чулана, села на корточки и стала рыться в казалось бы бесчисленном количестве туфель, многие из которых еще не вынимались из магазинных коробок.
– Куда, черт возьми, я засунула его? – спросила она себя, поднялась с пола и потянулась к верхней полке, куда она тоже складывала обувь, любимые старые модели, которые вышли из моды, но она ими слишком дорожила, чтобы выкинуть. – Куда я спрятала этот проклятый пистолет?
Одним широким жестом она скинула коробки с верхней полки, загородив голову другой рукой, будто начался обвал.
– Куда он запропастился? – воскликнула она, ища небольшой блестящий черный предмет, завернутый в белую оберточную бумагу.
Она наткнулась на пару модельных черных туфель на высоком каблуке, думая, с какой стати она купила эти туфли на каблуках в четыре дюйма. Она надела их всего один раз.
В конце концов она нашла тупорылый револьвер в коробке за большими матерчатыми цветами на бальных туфлях серебристого цвета, патроны были засунуты в носки туфель. Трясущимися руками Джесс зарядила шестью патронами барабан револьвера «Смит и Вессон» 38 калибра. Дон настоял, чтобы она взяла его, когда уезжала от него.
– Считай это моим подарком при разводе, – сказал он ей, не потерпев возражений.
Револьвер пролежал в коробке для туфель четыре года. «Не испортился ли он? – подумала Джесс. – Относится ли к пистолетам правило о том, что товар тем лучше, чем чаще им пользуются?» Взяв револьвер, она вернулась в гостиную, надавила коротким стволом на выключатель, погрузив комнату в темноту. Кенар тут же прекратил пение.
Джесс приблизилась к окну, держа револьвер сбоку. «Только не выстрели себе в ногу», – предостерегла она себя, чувствуя себя так же странно, как и когда перепугалась, отодвигая трясущейся рукой кружевные занавески.
Машины на улице не было. Белый «крайслер» исчез. Вообще никаких белых машин. Ничего белого, кроме снега, который постепенно покрывал траву и мостовую. Спокойная улица жилых домов. А была ли вообще белая машина?