Вот уже и позабыл. Он же должен был избавиться от нее на обратном пути. Ричард представил себе, как он отнесет ее в темноте в переулок Мак-Артура… И тут он увидел своего дядюшку Мини. Мини спал сидя прямо в холле «Парамаунта», табачная палочка торчала у него изо рта. Из заманчивого будущего Ноблеса рывком отбросило в прошлое, в зал суда в Джексонвилле: Мини вытягивает руку, указующий перст направлен на Ричарда, суля ему суд и расправу… Ноблес попятился, задом выбрался из гостиницы. Помчался к «Волфи» на угол Двадцать первой звонить Кундо.
Маленького засранца на месте не оказалось.
Идти к нему в гостиницу Ноблесу не хотелось. Неприятное местечко, полно иностранцев ошивается. Он убил пару часов, перекусывая сэндвичами с мясом и время от времени заглядывая через окно в свой отель, убеждаясь, что Мини по-прежнему сидит все в том же кресле, словно собрался сидеть тут, пока мхом не обрастет.
Стемнело. Ноблес подъехал к отелю «Ла Плайа», спросил, вернулся ли Кундо— оказалась, его еще нет, — и остался сидеть снаружи в машине, праздно прислушиваясь к болтовне проходящих мимо даго. Всех этих засранцев следовало бы выслать обратно, туда, откуда приехали.
И Кундо тоже, когда они закончат свое дельце.
Он услышал Кундо прежде, чем увидел его, — услышал его бессвязный вопль, молитву даго, обращенную к небесам: Кундо только что не обнимался со своей машиной, гладил ее, осматривал в свете фонаря и все спрашивал, не разбил ли Ричард чего в дороге, не сорвал ли тормоза, не испачкал ли. Ни словечка не вставишь по делу. Ноблесу пришлось подождать — и это пошло на пользу: убедившись, что его машина в порядке, маленький засранец так возрадовался, что закивал, с готовностью соглашаясь на все, что велел ему Ноблес.
Он сходит к дядюшке Мини, навешает ему лапши на уши. Скажет ему, мол, Ричард переехал, никто не знает куда. «Он должен поверить, иначе наше дельце сорвется, ты понял?» Да-да-да, кивал Кундо. «Добейся, чтобы он убрался восвояси, а то у нас ничего не выйдет». О'кей-о'кей, кивал головой Кундо, не сводя глаз со своего черного «понтиака».
— Ее машина здесь, возле отеля. «Эльдорадо», стоит на улице.
— Да-да.
— Разбей в ней окна. Все стекла побей: и ветровое, и фары, а главное— стекло со стороны водителя.
— О'кей.
— Вечером я расскажу тебе весь план, что ты должен будешь делать, а потом какое-то время нам нельзя будет видеться. Понял?
— Да-да.
— Будешь скучать по мне?
— Само собой.
— И вот еще что. Черт, чуть было не забыл. У тебя в багажнике печатная машинка, ее надо выбросить в океан, в Бискейн-бей. Ясно? Не в мусорный ящик где-нибудь в тупике, а чтобы пошла на дно.