Маркиз остановился перед калиткой и окликнул хозяина:
— Михаил Васильевич!
Никто не отозвался, и даже выцветшая занавеска на тусклом окне не шелохнулась.
— Эй, хозяин! — выкрикнул Леня еще громче. Ответа снова не последовало, но на этот раз в соседском окне мелькнуло какое-то лицо.
— Ну что, долго мы будем тут топтаться? — раздраженно проговорила Лола, которой не нравилось бродить по пыльным поселковым улицам, не нравилось стучаться в чужие калитки, вообще, не нравилась вся эта поездка в прошлый век.
— Заснул он там, что ли? — Леня сделал вид, что не замечает недовольства спутницы, и перегнулся через забор, пытаясь заглянуть в окно избушки.
— Зря только сюда тащились, — ворчала Лола, — наверняка этот старикан давно в маразме и ничего не помнит! Да и вообще, неизвестно, есть ли о чем вспоминать…
— Лолка, не капризничай! — Леня повернулся к компаньонке. — Раз уж мы сюда приехали, надо довести дело до конца. Многие старики плохо слышат, может быть, он действительно задремал. Подожди меня здесь, я только загляну в дом и вернусь. А если он там, позову тебя…
— Нет уж, — Лола огляделась по сторонам и зябко передернула плечами, — мне здесь как-то неуютно… кажется, что все на меня смотрят…
— Но ты же актриса! Ты обожаешь стоять на сцене, в огнях рампы, на глазах у полного зрительного зала!
— Одно дело — на сцене, а другое дело — на деревенской улице! — резонно возразила Лола и вслед за Маркизом вошла в заросший сорняками сад.
Пройдя по едва различимой тропинке, спутники поднялись по скрипучему крыльцу и толкнули дверь.
Они оказались в тесной прихожей, по совместительству выполнявшей роль кухоньки. Возле стены стоял маленький обшарпанный столик, накрытый выцветшей клеенкой, на котором сиротливо валялся кусок черствого хлеба. Рядом, на другом столике, ютилась двухконфорочная газовая плитка. Табуретка с облупившейся краской и ведро с водой довершали скудную обстановку. На всем чувствовался налет старости, бедности и упадка.
— Михаил Васильевич! — окликнул Леня хозяина, но ему, как и прежде, никто не ответил.
— Зря мы сюда поперлись! — опасливо проговорила Лола. — Как-то мне здесь не нравится…
— Да, со старым человеком всякое может случиться… — вполголоса ответил Маркиз и заглянул в соседнюю комнату.
Это была хозяйская спальня, по совместительству — гостиная, кабинет и все прочее. Вдоль одной стены стояла старая никелированная кровать с шарами, накрытая ветхим, но чистым пикейным покрывалом. У другой примостился продавленный диванчик, середину комнаты занимал круглый одноногий стол, застеленный протершейся плюшевой скатертью. Ближе к окну располагался стол письменный. Ящики этого стола были грубо выдвинуты, содержимое их валялось на полу.