– Да и был‑то… – поддакнула я.
– Думаешь небось, что я неудачник. Вместо того, чтобы найти хорошо оплачиваемую работу, я кисну на этом комбинате, воюю с Сидоровым и так далее.
Мне ли насмехаться над Никитой, да я сама полная неудачница! Но я спросила о другом:
– А почему же ты так против банкротства комбината? Если купит какой‑нибудь серьезный богатый человек, он заплатит долги, и специализация ведь не изменится… Если сейчас так нужен ультрамарин, или как там его, то не станет же хозяин переоборудовать комбинат в фабрику игрушек или в завод по производству презервативов! Ну выгонят, конечно, всяких Сидоровых, но уж тебя‑то точно оставят! Без тебя они будут как без рук!
Вот, в этом все дело, – произнес Никита каким‑то странным тоном. – Конечно, работяг выгонят, да и Бог с ними, которые захотят работать – останутся. И я работу не потеряю, и производство наладится. Да только работать‑то я тогда буду на чужого дядю. Он будет богатеть, а я всю жизнь просижу на зарплате. И даже не в деньгах дело! – Никита отставил пустую чашку. – Я хочу сам, понимаешь, сам, создать все. Сделать образцовое, приносящее большие доходы предприятие, понемногу выкупать акции и стать владельцем. Я знаю, что смогу это сделать, если бы только были кредиты!
– Вот как? Стало быть, ты хочешь разбогатеть? – Я смотрела на него во все глаза.
– Какой дурак в наше время не хочет разбогатеть? Да только я хочу не просто разбогатеть, а создать все своими руками! – Никита смешался и сказал тихо и смущенно: – Никому про это не рассказывал, а тебе вот…
Вот какие мы, оказывается. Он хочет, видите ли, не ждать милости ни от кого, а сделать все своим умением. В то время как за несчастный комбинат бьются в высших сферах и убивают людей, этот тип, сидящий напротив меня, хочет поднять комбинат из руин честным трудом, да еще и самому разбогатеть при этом. И стать молодым перспективным владельцем крупного предприятия. Всего‑то…
– Ах ты, мой умница, – умилилась я и погладила Никитушку по руке.
За этим и застала нас официантка Аллочка.
– Еще кофе будете? – угрюмо спросила она.
– Будем! – весело ответила я. – Да я бы, пожалуй, и коньячку выпила для настроения…
– Я тоже, – согласился Никита.
– Ты – тоже? – изумилась Алла.
– Неси, – строго приказал он, – и не обсуждай.
У них произошел активный обмен взглядами, после чего Алла удалилась, позабыв при ходьбе повилять бедрами.
От коньяка мне стало тепло и спокойно. Мы сидели в уголке, отгороженные от остального зала, играла тихая музыка, Никита смотрел на меня в полумраке блестящими глазами – в общем, «Спрут‑четыре»? Или – пять? Ситуация очень напоминала сцену из итальянского сериала. Мне бы только скромное вечернее платьице с вырезом и блестками. Комиссар Каттани и его очередная дама, пока еще живая – насколько я помню, всех его любимых женщин постепенно угрохали.