Пенсионер Потапов вежливо кашлянул, напоминая о своем существовании, и скромно вступил в разговор:
– Я очень извиняюсь, у нас в тот вечер свет выключался, минут на сорок, так, может…
– Вот‑вот, – поддержал Слезкин понятого, – у нас же в протоколе опроса отмечено: света не было в тот вечер, вот она спички и жгла…
Да? – темпераментно сверкнув темными глазами, Мартиросов показал на толстую хозяйственную свечку, валявшуюся посреди кухонного стола. – Что же она свечку не зажгла? Так сорок минут в темноте и просидела?
Действительно, свеча была неиспользованная, белый кончик фитиля кокетливо свешивался набок.
– Спичку, значит, зажгла, хотела зажечь свечу, а потом почему‑то передумала?
– Ах ты, черт! – Слезкин нервно сглотнул.
До него дошел смысл сделанной Мартиросовым находки.
– Товарищ капитан! – раздался из комнаты голос практиканта. – Поглядите, чего это тут?
Слезкин оглянулся на Мартиросова, снова пожал плечами и пошел на помощь молодому коллеге.
Вася стоял на коленях перед окном и заглядывал снизу под широкий подоконник.
– Ну, что ты там такое нашел? – усталым голосом осведомился капитан.
– Да никак у нее подоконник съемный. Вон, смотрите, винты. Отверточку мне бы крестовую…
В дверях появился оживившийся пенсионер Потапов и вызвался принести отвертку из своей квартиры. Слезкин согласился, хотя через полчаса пожалел об этом: Потапов все не шел и не шел, а когда, наконец, появился с отверткой, по исходившему от него запаху стало ясно, что отставной контролер воспользовался посещением своей квартиры, чтобы снять стресс после утомительной и нервной работы понятого.
Неодобрительно принюхавшись, Слезкин взял отвертку и, наклонившись к подоконнику, вывернул потайные винты. Вдвоем с практикантом они вытащили освободившуюся доску и заглянули в открывшийся взглядам просвет.
– Так! – глубокомысленно изрек Слезкин и наклонил доску над ковром.
На пол посыпались с нежным шуршанием зеленые бумажки.
– Ой! – неожиданно тонко взвизгнула впечатлительная вдова Лапушкина и прижала полную веснушчатую руку к взволнованно заколыхавшейся груди.
– Ох ты, мать твою! – в один голос с ней крякнул Потапов и по непонятной ассоциации впервые в жизни перекрестился.
– Доллары, – севшим от волнения голосом поделился практикант Синичкин с окружающими своими наблюдениями, – много.
– Вот вам и мотив, – обращаясь в основном к Слезкину, резюмировал Мартиросов.
Капитан Слезкин, естественно, тоже не мог промолчать. Он наклонился над зеленой россыпью и трагическим тоном скомандовал:
– Срочно оприходовать и переписать! Понятые, потом опись подпишете. Номера банкнот обязательно указывать.