Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить – не поле перейти.
Борис Пастернак. «Гамлет»
Самое редкое мужество – это мужество мысли.
Анатоль Франс
Домой я пришел позже, чем ожидал, задержавшись в одном из баров неподалеку, совмещая душевный отдых и лечение головной боли от воспоминания о вчерашнем чертовски приятным средством. В конце концов, клин клином вышибают, да и любой из нас имеет право хоть иногда расслабиться. Тем более что вчера я выполнил сложное задание, а завтра мне предстояло еще более сложное. Хотя, если быть честным, я не ожидал от себя, что всего лишь за день смогу привыкнуть вновь к запаху этой гадости. Я имею в виду виски. Впрочем, человеческие способности, особенно на ниве порока, безграничны. В этом я убедился еще много лет назад.
В общем, когда я пришел домой, настроение у меня было весьма приподнятым. Даже тяжкие думы о Свете и Эде покинули меня. Нельзя не признать, что тот из древних, кто сказал, что в вине находится истина, неплохо разбирался в жизни. Я даже поднялся на свой третий этаж на лифте, чего почти никогда не делал раньше, потому что идти на третий этаж недолго, а лифт всегда таит в себе опасность случайной или преднамеренной аварии. Я и сам нередко использовал этот способ, так как устроить аварию нетрудно, а естественные аварии происходят не настолько редко, чтоб кто-нибудь что-нибудь заподозрил.
Войдя в свою квартиру, я, не разуваясь, прошел в комнату и с размаху бросился на диван. Домашний блок связи приветствовал меня сообщением о том, что мне звонили Светлана и Мартин. Однако я остался лежать на диване. Звонить Мартину или Светлане мне совершенно не хотелось. Хотелось просто бездумно полежать, глядя в потолок, ни о чем не тревожась. И без того волнений мне хватит.
Однако человеческий мозг так устроен, что он не может не действовать, если он бодрствует. И избавиться от мыслей я не мог даже несмотря на три стакана виски. Память непрерывно воскрешала то мусоросборник в помещении для курящих, то волка на столе Кочински, то глаза полковника Барта. Я сел на диване, потом снова лег, однако количество мыслей не изменилось от этих телодвижений, зато в желудке громко заурчало, и я вспомнил, что не ел сегодня с самого утра. Я встал, пошел на кухню и велел автоповару приготовить мне пару сэндвичей и чашку кофе. Потом поел. Слава богу, голодный ложку, то есть чашку, мимо рта не пронесет, потому только я и не облил всю кухню кофе, так как мои мысли были заняты стоящими передо мной неразрешимыми проблемами.