Я вновь в Берлине.
Вместе с коллегами создаю театр во Фриденау. Мы играем в примитивных условиях - когда играем. Часто не бывает электричества, и точно так же часто отказывают наши аварийные агрегаты.
Сумрачное время - во всех отношениях. Великое время для темных личностей, которые выныривают, становятся сенсацией или наживают сказочные состояния и вновь исчезают - за решеткой или в безвестности...
Однажды вечером объявляется один американец, или, правильнее сказать, человек, который представляется американцем. В этот вечер нет перебоев с электричеством. Спектакль проходит без помех. Мы облегченно переводим дух.
Я только начала стирать грим, а американец уже стоит в моей уборной. В изысканных выражениях представившись как мистер Джордж Кайзер, он сражает меня сообщением, что в качестве представителя американской компании "Парамаунт" хотел бы за-ключить со мной договор для Голливуда.
Кайзер размахивает какими-то удостоверениями и доверенностями, которых у него никто не требовал.
Я несколько раз сглатываю. Голливуд...
Это означает: никаких карточек, пайков, голода, поисков одежды, вообще никаких забот, короче говоря - это рай на земле...
Тогда, в конце двадцатых, я не смогла вынести этого рая, это точно, но в те годы у нас в Германии было что есть, что надеть, чем обогреться и было достойное человека жилье. Сейчас же здесь нет ничего, кроме нужды и страданий...
Так ли уж ничего?
Да, мы на нуле. Мы опять все начинаем заново, мы лишены самого необходимого, но сохраняются и все шансы... здесь у меня этот театр, здесь коллеги. Я колеблюсь.
Мистер Кайзер полон понимания, но проявляет настойчивость. В последующие дни он все чаще названивает мне, поскольку я все еще не могу решиться, становится постепенно менее учтивым: я не смогу, полагает он, в дальнейшем оставаться в Германии.
- Это почему же?
- Нам, разумеется, известны эти слухи о вас.
- Какие слухи?
Кайзер нагло усмехается:
- Шпионаж, личные связи с Гитлером и Сталиным, награждение орденом Ленина и так далее, и так далее. Как только ситуация нормализуется, вас станут ненавидеть в старой доброй Европе - неважно, соответствуют ли слухи действительности или нет.
- Это ложь!
Кайзер снисходительно усмехается, словно бы говоря: "Ну хорошо, хорошо", а затем продолжает:
- У нас в Америке из того, что вам здесь, в Германии, доставляет одни заботы, можно запросто составить капитал. Без проблем, госпожа Чехова, уверяю вас - без проблем...
И он не лукавит, к сожалению: еще несколько месяцев назад одна из ведущих нью-йоркских газет предлагала мне через посредника отправиться в Америку и написать мемуары. При этом важны были не факты и подлинная историческая правда сами по себе, а сенсационность всего того, что я напишу. А если то, что было в действительности, окажется не так красочно, этому можно со спокойной совестью помочь - например, упомянуть о моих интимных контактах с высшими должностными лицами Третьего рейха, "лучше всего о тех, кто уже мертв, чтобы нам не докучали назойливыми опровержениями".