Далее мне дали понять, что этими мемуарами я обеспечу себя до конца своей жизни, не считая того, что "после публикации откровений миллионеры выстроятся к вам в очередь"...
Таково, в общем и целом, предложение американской газеты, о котором, несомненно, знает мистер Кайзер и которое он не прочь дополнить своими намеками.
Однажды воскресным утром Кайзер появляется в моей квартире, как обычно, настаивает на моем согласии и дает понять, что во второй половине дня улетает в Вену, чтобы вести переговоры с Рудольфом Пракком.
На радостях, что Кайзера не будет пару недель, я совершаю две глупости: прошу его захватить в Вену костюм Пракка, который коллега оставил у меня в самом конце войны, а кроме того, привезти из Вены бриллиантовое кольцо, которое я, в свою очередь, оставила у Рудольфа Пракка на сохранение.
Вечером Кайзер не в Вене, а все еще в Берлине.
После спектакля он является в мою гримерную, не говоря ни слова, подходит к телефону, набирает номер и докладывает какому-то американскому майору, что он только что разыскал меня и, хотя уже поздно, пусть майор ждет его в любом случае...
Кайзер кладет трубку, бросает на меня красноречивый взгляд ("Итак, кое-что я раскрыл, моя дорогая..."), затем идет к двери, рывком раскрывает ее, проверяет, нет ли кого в коридоре, снова закрывает дверь, выключает свет, подходит к окну и всматривается наружу.
- Что это все значит, мистер Кайзер?!
Кайзер продолжает всматриваться в темноту и наконец спрашивает меня, с трудом сдерживаясь:
- Что за дельце вы задумали с этим костюмом?
- С каким костюмом?
- С тем, который якобы принадлежит господину Пракку.
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Не изображайте из себя невинного ангелочка, дорогуша, вы - актриса. Притворяться - ваша профессия.
Я встаю, снова зажигаю свет и говорю совершенно спокойно:
- Как это часто бывает, существует два выхода, мистер Кайзер: либо вы уходите сами, либо я прикажу выкинуть вас отсюда.
Кайзер реагирует на это, как настоящий киногерой: с сожалением пожимает плечами, вынимает голубой листок бумаги из своей папки, медленно разворачивает его и кладет передо мной.
- Эта бумага вам, конечно же, не известна? - усмехается он.
Передо мной лежит светокопия с какими-то кружками, линиями, геометрическими фигурами и математическими формулами.
- Нет, - отвечаю я, сбитая с толку, - я не знаю, что это такое.
- Так я и думал, - насмешливо улыбается Кайзер, - не соблаговолите ли взглянуть еще раз?..
Я рассматриваю светокопию ближе - по краю она явно была прострочена швом, остались дырки.