«Боже! Они что — все такие?! — растерянно спрашивала она себя. — Как же так можно?»
Пожалуй, Нэнси так и осталась бы в твердом убеждении, что только она одна во всем городе и олицетворяет правильный взгляд на вещи, если бы не этот недавний и совершенно необъяснимый случай.
***
День за днем Нэнси делала все, что нужно. Отправляла детей в школу, а мужа — на работу, встречала, кормила, выслушивала, утешала, регулярно устраивала грандиозные перестановки мебели, а однажды, проснувшись рано утром, поняла — сил больше нет. И тогда она в очередной раз проводила Джимми на службу, а детей — в школу, без разрешения взяла машину и поехала в Сан-Антонио — развеяться.
Меньше чем за час Нэнси добралась до города, припарковала машину, часа полтора бессмысленно бродила по городу, а потом вдруг обнаружила, что находится в супермаркете. Она стояла в самом центре магазина и лихорадочно обводила многочисленные полки туманящимся бессмысленным взглядом.
Некоторое время она боролась с собой, а потом, взмокнув от предчувствия неизбежной расплаты, решительным шагом прошла к прикрытому соседними отсеками стеллажу и схватила с полки баночку красной икры. Оглянулась и, чувствуя мгновенно прошедший по телу электрический разряд восторга, сунула банку в карман.
Нэнси знала, что ее ждет в случае поимки, — Джимми рассказывал ей и о порядке задержания магазинных воров, и о процедуре идентификации и составления протокола. Она представила себе, как ее привезут в участок, как откатают отпечатки ее пальцев, как внесут ее имя в картотеку, а затем предоставят право на один звонок.
Мысль о том, как Джимми услышит ее собственное признание в мелком воровстве, обернулась таким всплеском эмоций и привела Нэнси в такое смятение, что она пошатнулась и ухватилась за стеллаж, дабы не упасть.
— Мэм? Вам плохо? — мгновенно вырос рядом с ней молоденький, одетый в униформу супермаркета продавец.
— Немного, — прошептала Нэнси и поплыла по волнам наслаждения.
Парень подхватил ее под локоток и, минуя кассу, потащил к выходу, на свежий воздух.
— Сейчас полегче?
Нэнси даже не услышала. Она пошла на прямое нарушение закона впервые в жизни, и — господи! — как же это было приятно!
— Мэм! Как вы?! Ответьте!
— А? Что?
— Вам стало лучше?
Нэнси моргнула, уставилась в ясные участливые глаза продавца и залилась краской стыда.
— Вижу, что уже лучше, — улыбнулся тот. — Щеки порозовели. Может быть, врача вызвать?
— Нет, спасибо, — мотнула головой Нэнси, высвободила руку и, пошатываясь, побрела вниз по ступенькам. Сама не своя вышла на тротуар и тихо засмеялась. Удовольствие оказалось высшей пробы.