Я кивнул.
— Так вы не видели его на озере? До выстрела, понимаете?
— На озере? Нет. Там вообще никого не было. Остановившись, я старался придумать еще что-нибудь.
— Они пришли к каким-то выводам о причинах? — спросил вдруг Пена. — Я уже говорил, что знаю: он был офицером полиции.
В ответ я отрицательно покачал головой. Не хотелось обсуждать это с посторонним. Поблагодарив его, я направился к стоянке, а смотритель в это время запирал дверь своего домика. «Темпо» одиноко стоял на вычищенной площадке.
— Часто здесь чистят?
Пена отвлекся от двери.
— После каждого снегопада.
Кивнув, я вдруг подумал еще об одной вещи.
— Где вы оставляете машину?
— У нас есть место для оборудования, по дороге, примерно полмили отсюда. Я оставляю ее там и иду пешком. Вверх по тропе утром, и вниз — уже после работы.
— Подвезти?
— Не-а. Впрочем, спасибо. Но по тропе — быстрее.
Всю дорогу до Боулдера я вспоминал тот последний раз, когда я оказался на Медвежьем озере. Кстати, и тогда все произошло зимой. Только озеро не было замерзшим, по крайней мере до такой степени. И, вернувшись из воспоминаний о том времени, я вновь ощутил себя продрогшим и одиноким. И еще — виноватым.
* * *
Райли выглядела так, словно с момента похорон прошло лет десять. И тем не менее я вздрогнул от неожиданности, когда она открыла дверь, — потрясенный собственным открытием. Тереза Лофтон выглядела точно так, как девятнадцатилетняя Райли Макэвой. Странно, что ни Скалари, ни кто-либо еще не поразились этому факту.
Она пригласила войти. Райли прекрасно знала, что выглядит неважно. Открывая дверь, она старалась ненароком прикрыть лицо рукой. Улыбка выглядела слабой и неестественной. Мы прошли на кухню, и она предложила кофе. Я отказался, сказав, что заглянул на минутку. Присев за кухонный стол, я вдруг подумал: мы всегда собираемся вокруг кухонного стола. Даже теперь, когда Шона уже нет с нами.
— Я хочу сказать, что собираюсь писать о Шоне.
Некоторое время она сидела молча, не глядя на меня. Потом встала и принялась разгружать посудомоечную машину. Я ждал.
— Ты уже решил? — наконец спросила она.
— Да... Думаю, да.
Она промолчала.
— Я собираюсь пойти к психологу, Доршнеру. Не знаю, стал бы он раньше разговаривать со мной. Теперь, когда Шон умер, не вижу причины, почему бы и нет. Но... гм... он может спросить твоего согласия...
— Не бойся, Джек, я не стану тебе мешать.
Кивнув в знак благодарности, я все же отметил в ее словах некоторую резкость.
— Сегодня я общался с копами... и ездил к озеру.
— Не хочу даже слышать об этом, Джек. Если считаешь, что должен написать, пускать это будет твой выбор. Делай то, что посчитаешь нужным. А мой выбор такой: не хочу даже слышать об этом деле. И если ты все же напишешь про Шона, я не буду читать. И я должна сделать то, что необходимо.