– А кто мог предупредить меня об этом? Судя по тому, что она говорила, тебя только что похоронили в Ла Пернель, и твоя жена в отчаянии приказала сделать мне что-то плохое, если только я осмелюсь появиться в Сен-Васте. Она умоляла меня уехать как можно дальше ради спасения нашего сына…
Не в состоянии больше устоять на месте, Тремэн отпрянул и принялся мерить шагами комнату, сжимая побелевшими пальцами свою трость:
– Эта шлюха – настоящий демон!.. Она ответит мне за все, как только я вернусь!.. А ты не попыталась выяснить что-нибудь еще? Ты могла бы послать Жиля Перье?..
– У меня не было оснований не верить ей! Что касается Перье, то Жиль и его мать только и думали, чтобы поскорее уехать из Овеньера. Там начались большие сложности с новым муниципалитетом в Порт-Бай. Положение было угрожающим, и его мать больше на хотела там жить. Они уехали с нами одновременно: они – в Джерси, я – в Париж…
– Продав всю мебель и даже эти безделушки, которые были свидетелями нашей любви и которые мы так любили?..
Мари-Дус опустила голову, и Гийом увидел новые слезы. Они покатились по ее щекам, и она не стеснялась их, но ему стало стыдно, когда она жалобно прошептала:
– Нам нужно было как-то жить – Артуру, Китти и мне… У меня совершенно не оставалось денег. Вспомни, я же уехала из Лондона, ничего с собой не захватив! Мы могли существовать только благодаря тебе и…
Вдруг он начал кричать, давая выход этому морю ревности, которое переполняло его:
– Не обманывай меня, Мари!.. Когда ты все продавала, ты уже была не одна! С тобою рядом был человек, этот англичанин!.. Если бы он был тебе другом – а мне кажется, что именно за него ты только что вышла замуж, – он мог бы тебе помочь! И потом, как он там оказался? Ты позвала его? Или твоя мать послала его к тебе?.. Он – тот самый знатный сеньор, родственник королевы, который должен был сделать тебя графиней, и богатой к тому же, и…
Мари тоже встала и взглянула ему прямо в лицо. Через прозрачные лужицы слез в ее глазах сверкнул гнев:
– Перестань кричать!.. Ненавижу, когда кричат! Ты пришел для того, чтобы разыгрывать из себя инквизитора, чтобы оскорблять меня, словно мы не знакомы с тобой уже целую вечность? Ведь ты же ничего не знаешь о том, что было в моей жизни до тебя, ты ничего не знаешь о моих друзьях, и ты слишком легко забыл, что ради тебя я бросила все, приговорила себя к жизни уединенной, даже затворнической ради единственного удовольствия провести с тобой время от времени несколько часов, несколько дней быть рядом с тобой… Теперь слушай! Я не звала сэра Кристофера, и моя мать его ко мне не посылала! Она считает, что он слишком стар, слишком незначителен, он не льстит ее самолюбию!..