И тут на меня напал безудержный истерический хохот. Ну и дела! Ведь я постаралась выбрать в качестве объекта для своей шутки самых отвратительных мне типов — и вот теперь оказывается, что они и без моей помощи учиняют нечто гораздо более гнусное, по сравнению с чем мои упражнения с компьютерами выглядят просто детской шалостью! «Какая же тонкая грань отделяет наши честные поступки от бесчестных», — думала я.
Однако в создавшейся ситуации самая злая ирония заключалась в том, что могла оценить лишь я одна:
Лоренс со своими прихлебателями сотворил над Тором и моими друзьями то же, что сотворили над моим дедушкой двадцать с лишним лет назад. Похитили чужую блестящую идею, рождённую и выпестованную в крови и муках. Извратив до неузнаваемости, они заставили эту идею работать на себя, а потом за ненадобностью отбросили в сторону. Да, история повторялась.
— Ну что за гадина, — заметила Перл, когда Тор покончил с объяснениями. — Значит, если в течение двух недель мы сами не выкупим наши бумаги, он как наш кредитор сделает это за нас и растерзает нас в клочья.
— Уи, — согласилась Лелия, — они сделают нам терзание своими когтями.
— Не думаю, что Перл имела в виду именно это, мама, — возразила Джорджиан.
— Но она недалека от истины, — добавил Тор.
— Нам надо вырвать из его лап краденые облигации, пока эта каналья не пронюхала, где мы их раздобыли, — продолжала Перл, обращаясь ко мне. — Мне вот что пришло в голову. У вас с Тавишем должно было накопиться достаточно денег, чтобы перевести их для выкупа наших займов?
Я прекрасно понимала, к чему она клонит. Но ещё тогда, как только Тор впервые высказал эту идею, я прекрасно понимала, насколько она опасна. Украсть из банка деньги для покрытия частных займов, да ещё совершенных в другом государстве, это совсем не то, что «занять» на время чужие ценные бумаги для обеспечения займа, который ты к тому же со временем собирался выплатить. И если нас схватят за руку прежде, чем мы успеем вернуть деньги в банк, дело мгновенно разрастётся до громкого международного скандала.
Но тут вмешался Тор.
— Я не могу принять помощь подобного рода, — отрезал он каким-то деревянным голосом. — Если уж на то пошло, то пари заключал именно я, все остальные к этому отношения не имеют. Мы с Верити все ещё остаёмся соперниками. Если я приму деньги подобным образом, это будет означать мой проигрыш.
— Но пять минут назад ты сам доказывал, что так или иначе с вас скоро снимут последние штаны, — растерянно напомнила я. — Почему бы тебе не согласиться с предложением прекратить это дурацкое соперничество? Из-за нашего несчастного пари я и так потеряла чересчур много: работу, карьеру, может быть, даже свободы — все, ради чего трудилась всю жизнь.