Он пока не подозревал о роли, сыгранной сестрой в аресте всей его семьи.
– Во мне и на грош нет антисемитизма, – сказал я.
– На грош! Еще хорошо, что вы не упомянули о пресловутых тридцати серебряниках!
– Для этого я слишком вежлив. До свидания, сударь.
Машинально я протянул ему руку. Он ее оттолкнул:
– Ну а вежливостью не отличаюсь! Убирайтесь! Его тон мне не понравился. Раз так, его следовало подразнить.
– Мне бы доставило удовольствие пожать вашу руку, – сказал я. – Это надежная, крепкая и короткопалая рука. Почти что рука рабочего.
– Или душителя, может быть?
– Почему бы нет?
Он пожал плечами. Сжимая и разжимая пальцы, он глядел на свою ладонь. Тик.
– У меня все пальцы на месте, – произнес он.
– Это почти необходимо, чтобы задушить.
– Ах вот как? Полицейские...
Дверь гостиной распахнулась, и Фару, который слышал наш разговор полностью либо частично, появился на пороге.
– Не сходите с ума, Бурма! – рявкнул он. – Лучше займитесь своими делами. У вас своих забот должно хватать. Если верить обнаруженным на шее Эстер Левиберг следам пальцев, на правой руке убийцы не достает мизинца. Вы так любите поэзию, что должны бы чуть больше верить в призраки.
– И верно! – воскликнула Элен, когда я рассказал ей о новом эпизоде.
– В конце концов нас убедят, что эти войны совсем не так кровопролитны, как говорят, – вздохнул я.
Я мобилизовал телефон, чтобы созвониться с ребятами, потерянными из виду много лет назад. В одном профсоюзном центре я напал на некоего Эрве, который, хотя лично и не очень помог, все же вспомнил о существовании типографского корректора из числа моих знакомых, по имени Пийе. Еще несколько звонков, чтобы разобраться, в какой газетенке этот Пийе работает, где и когда его можно застать – в три утра, в кафе "Круассан. Табачок Носильщиков" – и собрав все эти сведения, я наконец мог позволить себе раскурить заслуженную трубку.
За весь день ни разу не вышел из агентства. Там я и слегка вздремнул. В шесть вечера Элен вышла купить свежие выпуски вечерних газет.
Об убийстве Эстер Левиберг сообщалось очень сдержанно. У ее брата были длинные руки. Он энергично защищался и пытался ограничить причиненный ему ущерб. Писалось, что, "отправившись посетить одну из своих приятельниц и возвращаясь пешком в расположенный неподалеку свой дом, она подверглась нападению садиста с улицы Монторгей". И все. У этого изверга оказалась широкая спина, на которую можно было многое взвалить. У него были и крепкие ноги, потому что он продолжал убегать от полиции, что меня не удивило.
Расследование убийства Марион, таким образом, топталось на месте. Не повезло и с важным свидетелем, на которого очень рассчитывали, с сутенером проститутки. Он ушел от фараонов. Вероятно, став жертвой разборки, был обнаружен убитым на пустыре, на месте давних укреплений у Шатийонских ворот.