К удивлению Элен я извлек искусственный ирис:
– Билл Ирис... Глупая и неудачная игра слов. Билл – это Уильям. А Уильям Ирис, с поправкой на произношение...
– ...имя автора детективов Уильяма Айриша!
– Очень ценимого нашим Виктором жанра. Этот парень считал себя страшно хитрым. Потрогайте эту сплетенную из железной проволоки плотную ножку.
– Внутри что-то есть?
– Ну конечно. Или документ, который нам нужен, или подсказка, где его найти. К несчастью для Марселлена, он изготовил много одинаковых цветков, и потом уже сам не помнил, в котором все укрыл. Говорю вам, маленький хитрец! К его вящему бешенству, в цветах, остававшихся у Кло, ничего не оказалось, и он отправился на улицу Реомюра забрать свой подарок блондинке. Она его еще не выбросила на помойку. Удача Нестора Бурма, который сейчас разобьет этот горшочек с ирисами...
Когда передо мной оказалась смешная кучка обрывков бумаги и тряпочек, я смахнул и Билла Ириса, и все свои вздорные предположения ко всем чертям.
В украденном у покойника цветке не содержалось никакого документа.
От огорчения я протяжно выругался.
К счастью, под нашими окнами разносчик газет испускал поистине нечеловеческие хриплые вопли:
– Особый выпуск... покупайте "Сумерки"... Сенсационное сообщение...
Я вышел купить газету. На первой странице набранная огромным шрифтом взрывалась бомба Кове, о которой в баре Национального общества парижских издательств никто не смог сообщить ни мне, ни полицейским ничего определенного:
ТОЛЬКО У НАС.
ВРАГ ОБЩЕСТВА? НЕТ! МЕНЯ ПОРОДИЛИ ЖУРНАЛИСТЫ, заявляет нашему сотруднику МАРКУ KOBE Анри ПЕРОННЕ, которого разыскивают все полицейские службы страны...
Пришло время, писал в сводке журналист-выпивоха или его главный редактор, покончить с некоторыми легендами. Правда ли, что Перонне – гангстер, каким нам его описывают? Наши читатели смогут судить сами. В любом случае, ложь, что он недоступен. Наш журналист Марк Кове, стремящийся к получению объективной информации, живо интересуется криминальными делами. И т. д.
Объективность! Скажите-ка! Интервью на три колонки убористого текста содержало оправдание и защитительную речь pro domo sua бандита. Оказывается, это был святой человек, невинная жертва. Лишь завистники и более ловкие злодеи приписывали ему то и сё. Он отрицал, что сотрудничал с гестапо, и вот доказательство: его высылка. Время от времени текст отсылал к фотографии, которая не была воспроизведена. Той славной фотографии, которую подручный Кове, Роже, должен был сделать на террасе или в баре. В спешке со спецвыпуском в текст не было внесено никакой правки. Тем не менее статью иллюстрировало извлеченное из архивов изображение гангстера. Именно его описывал мне Флоримон Фару – седые волосы, очки в роговой оправе, сросшаяся со щекой мочка правого уха, скорее бизнесмен, чем гангстер. Мне он никогда на глаза не попадался.