"Дорогой Слим!
Я вкладываю в конверт официальное письмо с благодарностью комиссара. Рад был услышать, что ты вне опасности, на днях заскочу и побеседуем. Возможно, я смогу ещё чему-то научится!
Удачи. Танцор."
Кэллаген усмехнулся и подумал:
— Жизнь — забавная штука, если офицеры полиции начинают писать благодарственные письма в «Сыскное агентство Кэллагена». Да, всякое может случиться.
Он вскрыл другое письмо.
"Дорогой сэр!
В качестве полномочного поверенного мисс Цинтии Мероултон и судебного распорядителя состоянием покойного Августа Мероултона я в настоящий момент провожу процедуру официального утверждения завещания, которое было оформлено в день смерти волеизъявителя и украдено Вильямом Мероултоном. Дубликат завещания был обнаружен в офисе на Линкольн Инн Филдс. Мне поручена общая проверка финансового состояния «Эстейт Мероултон и Траст Компани» и связанных с ними компаний.
В связи с присвоением части денег Вильямом Мероултоном ( который, как вы уже могли слышать, вчера признан виновным в убийстве Августа Мероултона, приговорен к повешению и пытался покончить с собой ) и другими нарушениями в управлении упомянутыми компаниями, мной и мисс Мероултон признано необходимым провести полное и тщательное расследование. Это потребует участия Джереми, Пола и Беллами Мероултонов, а также других лиц, которые могли быть вовлечены в махинации. Необходимо также расследовать деятельность четырех компаний, купленных в этот период Полом Мероултоном.
В связи с вышеизложенным по рекомендации детектива-инспектора Грингола хотелось бы привлечь к этому делу «Сыскное агентство Кэллагена», естественно, когда вы полностью поправитесь. По истечении нескольких недель надеюсь установить с вами личный контакт.
Н.А.Ф. Гейзелинг.
Полномочный судебный исполнитель."
Кэллаген уронил письмо на кровать, поднял глаза — и встретился взглядом с Цинтией Мероултон, стоявшей у постели.
Она была в черном, зато цветы в её руках под солнечным лучом сверкали всеми красками.
Кэллаген усмехнулся.
— Прелестный складывается денек. Не желаете присесть? Наше агентство всегда предлагает своим клиентам стул, если не может сделать для них что-нибудь еще.
Цинтия положила цветы на тумбочку.
— Вы неисправимы, Кэллаген. Даже пуля в груди не лишила вас чувства юмора.
Она села. Кэллаген надеялся, что она положит ногу на ногу, чтобы лучше был обзор. Ножки её мерещились ему даже под наркозом.
— От моих объяснений проку не будет, верно? — спросила она. — В свое оправдание я только могу сказать, что не знала, что вы делали, не знала, что задумали. Я не могла знать, что вы просто прикидывались таким чудовищем.