Главное — никогда не противоречить свидетелю.
Я встал и опять подставил стул к письменному столу. В пишущую машинку был вложен наполовину отпечатанный лист бумаги с заголовком: «Доротея Лэнг. „Психические основы детской преступности“». Я пробежал глазами последнее неоконченное предложение: «Многие специалисты считают, что в антиобщественном поведении преобладают социоэкономические факторы; существует, однако, иная точка зрения, согласно которой отсутствие любви...»
Буква "е" выпадала из строки. Любопытно...
Пансион находился на пригорке, поэтому вход сзади в подвал был на уровне первого этажа. Во дворе стояло несколько машин. Изнутри, из самой дальней комнаты подвального помещения, доносились звуки, очень напоминавшие громкие стоны и истошные крики. Пройдя коридором, заставленным коробками, ведрами и швабрами, я вошел в мастерскую. Окон не было, и комната освещалась висевшей под потолком электрической лампочкой.
У верстака ко мне спиной стоял широкоплечий парень и строгал зажатую в тиски доску. В его коротко стриженных рыжих волосах застряли опилки, под ногами хрустели стружки. Некоторое время я молча смотрел, как он энергично орудует рубанком, как под майкой перекатываются огромные мускулы, а затем окликнул его:
— Бобби!
Он резко повернулся к двери. Живые зеленые глаза. На верхней губе еле заметные рыжеватые усики. Если бы не поджатый рот и тяжелый материнский подбородок, он был бы хорош собой.
— Вы ко мне, сэр?
Когда он узнал, кто я такой и по какому делу, то попятился к увешенной инструментом стене и затравленно огляделся по сторонам, словно я нарочно заманил его сюда. В его руке угрожающе сверкнул острым лезвием рубанок.
— Надеюсь, вы не думаете, что я к этому причастен?
Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась натянутой и какой-то жалкой. Трудно сказать, чего он боялся: сыщика, разыскивающего без вести пропавшую, или же вообще всего на свете.
— К чему «к этому»?
— К исчезновению Фебы.
— Если причастен, самое время сообщить об этом.
Его зеленые живые глаза погасли. Он в замешательстве посмотрел на меня и, изобразив гнев, крикнул:
— Да вы что, с ума сошли?! — Перебор. — С чего вы взяли, что я сюда замешан? — Он явно сам себя накручивал.
— Ты же первый заговорил на эту тему.
Он попытался — на манер своей мамаши — прикусить усики нижними зубами. Вообще, мне показалось, он еще не решил, кому подражать — отцу или матери.
— Ладно, Бобби, поговорим начистоту. Ты же был другом Фебы, иначе бы я к тебе не обратился.
— А с кем вы уже беседовали?
— Какая разница. Ты ведь дружил с ней, верно?