Тут он заметил, что сжимает в руке рубанок, и положил его на верстак.
— Я жить без нее не мог, — признался он, по-прежнему не смотря мне в глаза. — Это что, преступление?
— Бывает, что и преступление.
— Чего вы ко мне привязались? — Он медленно поднял голову. — Говорю же, я жить без нее не мог. И сейчас не могу. Уже два месяца жду не дождусь, когда она объявится, а тут еще вы со своими вопросами!
— Не ждать надо, а действовать.
— Что значит «действовать»? — Он развел руками, увидел, что они испачканы, и вытер их об грязную майку. — Что вы имеете в виду?
— Надо было пойти в полицию.
— Я хотел... — Сын своей матери: орудует челюстью, как мышеловкой.
— Что, мать не пустила?
— Я этого не говорил.
— Зато я говорю.
— Кто же это вам про нас лжет, а? Вы с кем разговаривали?
— С твоей матерью и с одной студенткой из пансиона.
— Допрашивать мать вы не имели никакого права. Она ничего плохого не сделала. Мать подумала, что Феба отправилась со своим отцом в плаванье. И я, между прочим, тоже так решил, — добавил он, помолчав. — Мы ждали от нее вестей. Мы же не виноваты, что она не писала. Могла бы хоть открытку прислать — распорядиться насчет вещей.
— Почему же от нее не было писем, как ты думаешь?
— Понятия не имею. Честное слово.
Все время оправдывается. «Может, я его напугал, надо бы с ним помягче», — подумал я и решил сменить тактику.
— Меня интересуют ее вещи. Не скажешь, где они?
— Пожалуйста, ее вещи на складе. Пойдемте. — Ему явно не терпелось поскорее уйти отсюда.
Нырнув под клапанами огромного котла и открыв ключом угловую дверь, Бобби ввел меня в крохотную каморку. Через высокое грязное окно в комнату пробивался слабый дневной свет, и Бобби повернул выключатель. При свете электрической лампочки я увидел несколько сложенных в углу чемоданов и шляпных коробок, а рядом — большой дорожный сундук, обклеенный ярлыками американских и иностранных отелей.
Когда Бобби Донкастер отпер своим ключом сундук и поднял крышку, изнутри пахнуло лавандой и юностью. Чего там только не было: бесконечные платья, юбки, свитера, кофточки, дорогое пальто с бобровым воротником. Щупая пальцами пальто, я поймал на себе ревнивый взгляд Бобби.
— Чемоданы тоже ее?
— Да.
— А в них что?
— Самые разные вещи: одежда, туфли, шляпы, книги, драгоценности, косметика.
— А ты откуда знаешь?
— Я эти чемоданы сам укладывал. Думал, Феба напишет, куда их послать.
— А почему ты не отправил их ей домой?
— Как-то не хотелось... Не хотелось, наверно, с ними расставаться. Кроме того, Феба говорила, что дома никого не будет, вот я и решил, пусть пока здесь полежат. Тут они у меня в целости и сохранности.