– Ну да, ну да, – покивал задумчиво полковник. – Пусть насильники остаются на свободе, пусть насилуют и убивают чужих детей, лишь бы его ребенок был здоров. Это сказочка для врачей и для жены. Но на самом деле он жилы рвет, чтобы помочь Виноградову, а уж тот в долгу не останется. Если Аверин станет премьером, то Ковалев – на коне, и вечная ему благодарность от нового премьер-министра. Если не выгорит, ему Виноградов в какой-нибудь русско-заграничной фирме место уже приглядел. Да, Ковалев без Виноградова никуда. Он на все пойдет, чтобы ему преданность свою доказать. Ну и мразь!
Гордеев решительно отодвинул от себя очки и мягко, но сильно припечатал ладонями стол.
– Иди, Игорь, работай. Дай мне два-три дня, потом можешь делать все, что вы со следователем сочтете нужным. Я сам скажу, когда буду готов. Иди. Да, и позови сюда Каменскую.
* * *
– Заходи, Анастасия, – весело приветствовал он Настю. – Рассказывай.
– Что с вами, Виктор Алексеевич? – удивилась Настя. – У вас праздник?
– Нет, просто я принял решение и от этого развеселился. Ты же знаешь, я никогда в драку первым не лезу, а если приходится отвечать, то всегда долго решаюсь. Осторожный я стал к старости. А принял решение – и камень с плеч. Что с Филатовой? Где твои «двести»?
Настя покаянно вздохнула. То, что она собиралась сказать, было чудовищной дерзостью по отношению к начальству, но за то и любила Настя Колобка, что он принимал ее такой, какая она есть.
– Мне надо ехать в ГИЦ, Виктор Алексеевич.
– Ну? Так в чем дело? – поднял брови Гордеев.
– Лень.
Главный информационный центр МВД России располагался в роскошном многоэтажном здании в Новых Черемушках, от Петровки, прямо скажем, далековато.
– Ну и поганка же ты, Анастасия! – со смехом сказал Гордеев. – Ладно, пользуйся моим хорошим настроением. Вот тебе телефон, запиши…
– Я запомню.
– Вот номер. Спросишь Елену Коновалову, скажешь, что от меня. Я когда-то с ее отцом работал, Алену еще крохой помню. Она славная девочка, все, что сможет, – сделает. Если, конечно, попросишь хорошенько. Так как насчет «двухсот»?
– Осталось два невыясненных вопроса. Один я надеюсь разрешить при помощи ГИЦа. Другой пока повис. Если Филатова собиралась писать монографию, то где рабочие материалы? Я не нашла в ее бумагах ни одного слова, которое имело бы отношение к монографии. Никаких следов. А по плану она должна в октябре сдать ее в редакционно-издательский отдел, уже обсужденную в отделе и отпечатанную набело.
– Ладно, решай свои вопросы сама.
Гордеев помолчал, погрыз очки.