Он опустился на свою вертящуюся табуретку и с похожим на маску лицом
начал обычный вечерний ритуал.
- Ну, как вы себя чувствуете? Да, я нахожу, что выглядите вы у же
чуточку лучше. Да. И пульс гораздо лучше.
Лекарство вам помогает. Надеюсь, оно вам не слишком надоело, моя дорогая!
Из амбулатории - к стоящей наготове Кристин, передать ей пустую
склянку, потом по коридору в кабинет, здесь нанизывать те же самые вопросы,
выражать напускное сочувствие, говорить банальные фразы. Затем - опять по
коридору, взять у Кристин налитую бутылочку. Назад в амбулаторию. Верчение в
заколдованном круге, на которое он сам себя обрек.
Вечер был душен. Эндрью страдал ужасно, но продолжал работу, то
мучаясь, то впадая в мертвое бесчувствие.
Продолжал потому, что не мог остановиться. Шагая из кабинета в
амбулаторию и обратно, он, в оцепенении муки, спрашивал себя: "Куда я иду?
Куда я иду, Господи?"
Наконец, позднее обычного, в три четверти десятого, прием кончился. Он
запер входную дверь амбулатории, прошел в кабинет, где, по заведенному
обычаю, ожидала его Кристин, готовясь сверить с ним списки, помочь ему
записать все в книгу и подсчитать.
В первый раз за много недель он посмотрел на нее внимательно,
пристально заглянул ей в лицо, когда она с опущенными глазами просматривала
список, который держала в руке. Перемена в ней потрясла его, несмотря на то
онемение души, в котором он находился. Лицо у нее было застывшее,
сосредоточенное, углы рта опустились. Она не глядела на него, но он угадывал
смертельную грусть в этих глазах.
Сидя за столом перед толстой счетной книгой, он ощущал ужасную тяжесть
в груди. Но его тело, непроницаемая внешняя оболочка, не давало смятению
души пробиться наружу.
Раньше чем он успел что-нибудь сказать, Кристин начала читать вслух список.
Дальше, дальше. Он делал отметки в книге, - крестик означал визит,
кружок - прием на дому, - он подводил итоги своей неправедной жизни.
Когда он кончил, Кристин спросила голосом, в котором он только сейчас
почуял судорожную насмешку:
- Ну, сколько сегодня?
Он не ответил, не мог ответить. Кристин вышла. Он слышал, как она шла
наверх, к себе в комнату, слышал тихий стук двери, которая закрылась за ней.
Он остался наедине со своей пораженной ужасом, растерянной душой.
"Куда я иду? Куда я иду, о Господи?" Вдруг взгляд его упал на старый
кисет, полный денег, раздутый от выручки сегодняшнего дня. Новый
истерический порыв овладел им.
Он схватил мешок и швырнул его в угол. Мешок упал с глухим стуком.
Эндрью вскочил с места. Что-то душило его, он не мог вздохнуть. Из
кабинета выбежал на дворик позади дома - маленький колодец мрака под
звездным небом. Здесь бессильно прислонился к каменной стене, дергаясь всем
телом, как человек в приступе рвоты.