- Поздно ты сегодня. Не выпьешь ли чаю перед приемом?
Он ответил:
- Сегодня приема не будет.
Она посмотрела на него:
- Но ведь сегодня суббота - твой самый большой приемный день!
Он в ответ только попросил ее написать объявление, что сегодня
амбулатория закрыта. Это объявление он сам приколол на дверях. Сердце у него
колотилось так бурно, точно готово было разорваться. Когда он шел обратно по
коридору, Кристин стояла в кабинете, еще бледнее прежнего... В глазах ее
читалась безумная растерянность.
- Что случилось? - спросила она не своим голосом.
Эндрью поглядел на нее. Тоскливый ужас рванулся из сердца, хлынул
безудержным потоком, лишил его последнего самообладания.
- Кристин! - Все, что он чувствовал, вложил он в это одно слово. И,
зарыдав, упал к ее ногам.
Это примирение было самым чудесным из всего пережитого ими со времени
первых дней их любви. На другое утро, в воскресенье, Эндрью лежал рядом с
Кристин, как когда-то в Эберло, и говорил, говорил без умолку, словно и не
было всех этих лет, изливал перед ней всю душу.
За окнами стояла тишина воскресного дня, доносился колокольный звон,
мирный, успокаивающий. Но в душе Эндрью не было покоя.
- Как я мог дойти до этого? - стонал он. - С ума я сошел, Кристин, что
ли? Как вспомню все, - не верится самому. Мне... мне связаться с такой
компанией... после Денни, после Гоупа. О Боже! Меня повесить мало.
Кристин утешала его:
- Все это произошло так быстро, милый. Кого угодно могло сбить с ног.
- Нет, честно тебе говорю, Крис. Когда я об этом думаю, мне кажется,
что я схожу с ума. И какое ужасное время, должно быть, пережила ты! Боже!
Какая пытка!
Она улыбалась, да, в самом деле улыбалась! Как чудесно было видеть ее
лицо, уже не отсутствующее, не застывшее, а нежное, счастливое, полное
заботы о нем! Он подумал: "Мы оба снова живем".
- Остается сделать только одно. - Он решительно сдвинул брови. Несмотря
на нервность и сумятицу мыслей, он теперь чувствовал себя сильным,
освобожденным от тумана иллюзий, готовым действовать. - Отсюда мы должны
уехать. Слишком глубоко я завяз, Крис, слишком глубоко.
Здесь мне на каждом шагу все напоминало бы о том, как я обманывал
людей. И, может быть, меня бы потянуло опять... Нам легко будет продать
практику. И, о Крис, у меня есть одна замечательная идея!
- Какая, любимый?
Хмурое лицо Эндрью осветилось нежной и робкой улыбкой.
- Как давно ты не звала меня так! А я люблю, когда ты меня так
называешь. Да, я знаю, что сам виноват...
Ох, Крис, не напоминай мне об этом опять! Да, это новая идея меня
осенила сегодня, как только я проснулся. Я лежал и думал все о том же - о
Хемсоне, который приглашал меня работать с ним в компании, и вдруг мне
пришло в голову; почему бы не учредить настоящее сообщество?
Так делают врачи в Америке, Стилмен постоянно хвалит эту систему, хотя
сам он не врач. Но у нас в Англии она еще как-то не привилась. Понимаешь,
Крис, даже в самом маленьком городке можно открыть клинику, подобрать
небольшую группу врачей, с тем, чтобы каждый делал свое дело. Теперь слушай,
дорогая: вместо того чтобы связываться с Хемсоном и Айвори и Дидменом,
почему бы мне не привлечь Денни и Гоупа и образовать настоящую честную
компанию? Денни возьмет на себя всю хирургическую часть - ты знаешь, какой он
отличный хирург! - я - терапевтическую, а Гоуп будет нашим бактериологом.
Здесь выгодно то, что каждый из нас будет специализироваться в своей области
и, так сказать, вносить свои знания в общий фонд.
Ты, может быть, помнишь все, что говорил Денни, - и я тоже - относительно
нашей бессмысленной системы "вольной практики", о том, что такой врач
предоставлен самому себе, должен один ковылять своей дорогой, неся все на
своих плечах. Ведь это немыслимо! Ответ один - и ответ совершенно
правильный: коллектив врачей. Это будет звеном между государственным
лечением и практикой врачей-одиночек. Потому только, что паши крупные врачи
желают все удержать в своих руках, у нас до сих пор еще нет коллективов. Но
разве не замечательно было бы, если бы нам удалось учредить такой коллектив
пионеров, который, составляя одно научное и духовное целое, будет бороться с
предрассудками, сбрасывать старых идолов с пьедестала, а может быть, и
начнет полнейший переворот во всей постановке врачебного дела?