Хемсону сразу стало не по себе. Он не был злопамятен и не питал никакой
вражды к Мэнсону, которого всегда любил по-своему, поверхностно и
эгоистично. Он пробормотал:
- Меня в это дело не впутывайте.
- Не будьте ослом, Фредди. Что же, вы допустите, чтобы этот субъект
безнаказанно обливал нас грязью, а ему чтобы все сходило с рук?
Лакей воротился с известием, что доктор Гэдсби дома. Айвори поблагодарил его.
- Боюсь, что в бридж мне уже сегодня не удастся поиграть, друзья. Разве
только, если Гэдсби окажется занят.
Но Гэдсби оказался свободен, и в этот вечер Айвори побывал у него. Они
не были близкими друзьями, но достаточно хорошими знакомыми, так что хозяин
поставил на стол свой почти самый лучший портвейн и коробку приличных сигар.
Знал или нет доктор Гэдсби о репутации Айвори как врача - он во всякой случае
был осведомлен о положении, которое Айвори занимал в обществе, а этого было
достаточно, чтобы Морис Гэдсби, жаждавший успехов в свете, предупредительно
отнесся к нему.
Когда Айвори упомянул о цели своего визита, Гэдсби не понадобилось
притворяться: он действительно был живо заинтересован. Он нагнулся вперед,
устремив маленькие глазки в лицо Айвори, и внимательно слушал то, что
рассказывал гость.
- Ах, черт побери! - воскликнул он с несвойственной ему горячностью, когда
тот кончил. - Я этого Мэнсона знаю. Он короткое время служил у нас в
Комитете труда, и, уверяю вас, мы были очень рады, когда от него избавились.
Это человек совершенно не нашего круга, манеры у него хуже, чем у любого
рассыльного. И неужели вы серьезно говорите, что он увез из Виктории больную
(это, верно, кто-нибудь из больных Сороугуда, - увидим, что скажет на это
Сороугуд!) и передал ее Стилмену?
- Более того, - он сам помогал Стилмену при операции.
- Если это правда, - осторожно заметил Гэдсби, - то это уголовное дело.
- Видите ли, - Айвори сделал приличную случаю паузу. - Совершенно такова
и моя точка зрения. Но я воздерживаюсь от каких-либо выступлений против
него, так как я одно время был с этим господином знаком ближе, чем вы. Мне
бы не хотелось подавать заявление от своего имени.
- Тогда я его подам, - сказал Гэдсби авторитетным тоном. - Если то, что
вы мне сообщили, подтвердится, я самолично подам жалобу. Я бы считал, что
изменяю долгу, если бы не сделал этого немедленно. Вопрос очень важный,
Айвори. Этот Стилмен опасен не столько для публики, сколько для нашей
профессии. Я уже, кажется, рассказывал вам недавно на обеде то, что мне о
нем известно. Он - угроза нашему положению, нашей квалификации, нашим традициям. Он
угрожает всему, за что мы стоим.
Единственный исход для нас - изгнать его из нашей среды. Тогда он рано
или поздно попадет в беду из-за отсутствия у него диплома. Слава Богу,
решение этого вопроса еще в наших руках. Мы можем ему подписать смертный
приговор. Но если этот субъект и ему "подобные сумеют обеспечить себе
сотрудничество врачей-профессионалов, то мы погибли, так и знайте. К
счастью, в этих случаях Медицинский совет до сих пор всегда обрушивался, как
тонна кирпича, на голову виновных. Помните историю с Хексемом, который
несколько лет тому назад помогал в качестве анестезиолога какому-то неучу?
Его немедленно убрали.
Чем больше я думаю об этом нахале Стилмене, тем больше укрепляюсь в
своем решении примерно его проучить.
Если разрешите вас оставить на минуту, я сейчас же переговорю по
телефону с Сороугудом. А завтра придется опросить сестру милосердия.