- Вот, - закричала миссис Пейдж с торжеством, сбегая с крыльца навстречу
Мэнсону, - видали? Доктор на ногах! Я только что телефонировала мистеру
Уоткинсу, чтобы сообщить ему, что доктору лучше. Он скорехонько приступит к
работе. Правда, милый?
Эндрью почувствовал, что вся кровь бросилась ему в голову.
- Кто свел его вниз?
- Я, - сказала вызывающе Блодуэн. - А почему бы и нет? Он мой муж. И ему
лучше.
- Ему нельзя вставать, и вы это знаете, - бросил ей Эндрью, понизив
голос. - Делайте то, что вам говорят.
Помогите мне сейчас же уложить его обратно в постель.
- Да, да, - сказал с трудом Эдвард. - Отведите меня обратно в постель. Я
озяб. Мне тут нехорошо... Я... я плохо себя чувствую.
И к ужасу Мэнсона, больной заплакал.
Вмиг Блодуэн, проливая потоки слез, очутилась подле него на коленях.
Она обхватила Эдварда руками и запричитала в плаксивом раскаянии:
- Ну полно, миленький, полно. Я тебя уложу в кровать, бедняжка ты мой.
Блодуэн сделает это для тебя.
Блодуэн о тебе позаботится. Блодуэн тебя любит, милый.
И она взасос целовала мокрыми губами неподвижную щеку больного.
Полчаса спустя, когда Эдвард был уже водворен наверх и успокоился,
Эндрью, кипя гневом, пришел на кухню.
Они с Энни успели стать настоящими друзьями, часто делились
впечатлениями в этой самой кухне, и немало яблок и пирогов с коринкой
перетаскала для Эндрью из кладовой эта тихая, сдержанная пожилая женщина,
когда с кормежкой дело обстояло особенно плохо. Иногда она прибегала к
последнему средству: отправлялась к Томасу за двумя порциями рыбы, и тогда
они устраивали роскошный пир при свечке за столом в буфетной. Энни служила у
Пейджа вот уже около двадцати лет. У нее в Блэнелли была многочисленная
родня, все люди зажиточные, а она оставалась так долго у Пейджей единственно
из преданности доктору.
- Принесите мне сюда чай, Энни, - попросил Эндрью. - Я сейчас не могу
выносить общество Блодуэн.
Он вошел в кухню, не заметив сначала, что у Энни гости: сестра ее Олуэн
и муж Олуэн - Имрис Хьюз. Он уже несколько раз встречался с ними. Имрис
работал запальщиком шпуров в Верхних копях Блэнелли. Это был степенный и
добродушный человек с бледным одутловатым лицом.
Когда Мэнсон, увидев их, остановился в нерешительности, Олуэн, живая
темноглазая молодая женщина, сказала торопливо, захлебываясь словами:
- Не обращайте на нас внимания, доктор, если хотите тут пить чай. Мы
как раз о вас говорили, когда вы вошли.
- Вот как?
- Да. - Олуэн бросила взгляд на сестру. - Нечего смотреть на меня так,
Энни, я все равно скажу то, что у меня на душе. У нас на руднике все
говорят, что уж много лет здесь не было такого дельного молодого доктора,
как вы. И что вы очень старательно осматриваете больных, и все такое. Если
не верите мне, - спросите Имриса. И люди здорово злятся на миссис Пейдж за
то, что она их надувает.
Говорят, что по справедливости практику следовало передать вам. А она
узнала про эти толки, понимаете? Вот оттого-то она и подняла сегодня с
постели бедного старого доктора. Выдумала, будто он поправляется! Как бы не
так! Бедняга!