Но сейчас перед Сеней со всей ясностью встала необычность событий, связанных с Капом. Даже страшно сделалось: будто в пугающей громадности распахнулось мировое пространство. Сеня дёрнул спиной от озноба.
Антошка придвинулся ещё ближе – так, что горячим своим плечом тронул Сенино плечо. И Сеня опять вздрогнул: его коснулся инопланетянин. Однако нервный ток пробежал по жилкам и растаял. Сене подумалось, что нынешний-то Антошка – совершенно земной. Ведь он слеплен из здешних атомов. А от Ллиму-зины в нём лишь капелька с живой искрой-памятью.
И тогда Сеня шевельнулся и обрадованно положил руку на острые и тёплые Антошкины лопатки. А тот будто прочитал Сенины мысли. Сказал шёпотом:
– Никаких бесконечных расстояний нет. Это обманчивые фокусы природы. На самом деле всё рядом, если знаешь секрет.
Сеня не очень его понял, но согласился:
– Ага…
Потом Антошка долго молчал, и Сеня спросил, чтобы начать разговор:
– Интересно было на теплоходе?
– Очень! Я столько всего узнал!.. Теперь кажется, будто всегда на Земле жил… Но потом стало как-то слишком много всего, я устал… А сейчас будто домой вернулся…
– На Ллиму-зину?
– Нет, будто я земной мальчик и оказался дома после долгой поездки.
– Ты ведь и есть земной мальчик, – сказал Сеня. С неуверенностью сказал, с нерешительной шуткой и словно бы с просьбой.
– Да… – вздохнул Антошка. – Иногда кажется, что Ллиму-зина мне просто приснилась… Но иногда – наоборот: будто всё здешнее – сон. И тогда как резанет по сердцу… хотя у капель и не бывает сердца… Непонятно, да? Сердце человечье, а боль как на другой планете…
– Значит, капли тоже чувствуют боль? – прошептал Сеня. И почему-то ощутил виноватость.
– Ну… если точно говорить, то это нельзя назвать словом “боль”. Но тоже плохо. Тоскливое чувство… И мама с папой, наверно, сейчас там это испытывают. Всё время…
Он так и сказал – “мама с папой”. И Сеня устыдился своих недавних мыслей. Тайной своей надежды, что, может быть, транслятор никогда не сработает, и Антошка останется рядом навсегда и они подружатся на веки вечные.
Антошка шевельнул спиной под Сениной ладонью и признался еле слышно:
– Искорка сжимается, когда очень плохо… иногда может сжаться так, что капля становится неживой. На очень долгое время.
– Но не навсегда? – испуганно спросил Сеня.
– Навсегда не бывает. Искорки ведь не умирают. Ничьи. Ни в ком…
– Ты думаешь, и в людях?
– Конечно! Искорка – это ведь душа, она всегда бессмертная… Живые капли и разумные люди потому и похожи друг на друга, что в каждом душа-искорка…