— Прошу к столу, — мрачно произнес Халандовский, приглашающе шевельнув рукой. И первым тяжело опустился на стул.
— О! Водка! — радостно воскликнул Худолей, чтобы хоть как-то разрядить молчание.
— Действительно, — подхватил Шаланда. — И неплохая вроде бы водка.
— А ты здесь пил плохую? — проворчал Халандовский.
— Плохую водку здесь не подают, — заговорил наконец Пафнутьев, — но и к такому вот гробовому молчанию я тоже, Аркаша, не привык. Недоработка, прости меня.
— Чего же тебе здесь не хватает? Девушек?
— И девушки не помешали бы, уж коли у тебя для гостей не нашлось самой завалящей улыбки. Нет улыбки — ухмылка сойдет. Нет ухмылки — хоть оскалься по-звериному!
Халандовский с хрустом, одним движением сильной руки свинтил пробку и разлил тяжело льющуюся водку по стаканам. Да, на этот раз на столе были стаканы, не слишком большие, но все-таки стаканы, граммов этак на сто пятьдесят. И в этом маленьком обстоятельстве тоже таилась халандовская мыслишка — дескать, сегодня, ребята, мы не просто так сидим, сегодня нам надо поддать, поскольку повод.
— Прошу чокнуться, — без улыбки произнес Халандовский. — Пока нам это еще доступно.
Ткнувшись своим стаканом в стаканы Шаланды, Худолея и Пафнутьева, Халандовский выпил до дна, да так и остался сидеть с пустым стаканом в руке.
— Будем живы! — воскликнул Худолей, и опять не удалось ему расшевелить компанию. — А между прочим, хотя, конечно, вы мне и не поверите... Следы всегда остаются.
— Это ты к чему? — хмуро глянул на него Шаланда.
— Не надо меня переубеждать! Что бы вы там ни говорили... Нет! Я не согласен! — Худолей убежденно покачал головой. — Это может быть отпечаток пальца, уха, губы... Даже, простите меня, зад... Тоже может оставить свой неповторимый след. Как по размеру, так и по рисунку. Помню один зад...
— Худолею больше не наливать, — сказал Пафнутьев.
— Да, — крякнул Шаланда. — Слабеют лучшие люди.
— Ну вот и разговорились! — рассмеялся Худолей. — А, Паша?
— Похоже на то.
— А ведь тебе там эксперт понадобится, а? Знающий, опытный, человек, которому ты можешь полностью доверять, а?
— Видимо, — кивнул Пафнутьев. — И начальник милиции, свой, личный, да, Шаланда? И директор гастронома... Как ты думаешь, Аркаша? Согласен приобрести гастроном в Москве?
Халандовский, не торопясь, снова наполнил стаканы, нарезал мясо, принес с кухни зелень, видимо, забытую для первого тоста, молча чокнулся с каждым, выпил, опять же, не торопясь, закусил и, отложив вилку и нож, в упор посмотрел на Пафнутьева.
— Куражишься, Паша? Веселишься? Ликуешь?
— Аркаша, в такой компании мне больше ничего не остается... Да, ликую, да, веселюсь.