Ход восстания
Диалог Юстиниана с прасинами достаточно отчетливо рисует необычайную напряженность обстановки в столице накануне восстания. Император не только не пытался как-то смягчить остроту ситуации, но, напротив, своими действиями еще более способствовал возбуждению народных масс. Прасины, жалобы которых он отказался выслушать, обвиняют его в несправедливости и наконец восклицают: "Лучше бы не родился Савватий, он не породил бы сына-убийцу".
После бурной сцены на ипподроме в городе произошли сопровождавшиеся кровопролитием стычки между венетами и прасинами. Далее события развивались следующим образом. Префект города Евдемон, взяв под стражу нарушителей порядка из обеих партий и допросив различных лиц, узнал имена семи человек, виновных, как говорили, в убийствах. Четырех из них он присудил к отсечению головы, а троих - к повешению. После того как осужденных провезли на страх прочим по всему городу, их переправили на место казни - на другую сторону Золотого Рога. Но при исполнении казни сломалась виселица, и двое из осужденных - один венет, другой прасин, - упав на землю, остались живы [26, с. 473]. Их начали вешать во второй раз, и вновь они упали наземь. Собравшийся вокруг народ, видя в этом волю провидения, стал кричать:
"В церковь их!" [41, с. 183]. На шум вышли монахи близлежащего монастыря св. Конона. Они отвели двух чудом избежавших казни людей к морю и перевезли их в более безопасное место - церковь св. Лаврентия, расположенную у Золотого Рога, в квартале Пульхерианы. Префект города, узнав об этом, послал солдат окружить храм и сторожить получивших там убежище [26, с. 474].
Через три дня [26, с. 474], 13 января 24, начались иды, и по этому поводу вновь были устроены ристания на ипподроме. Но теперь не только прасины, но и венеты не были настроены смотреть зрелище. На протяжении 22 заездов (всего их бывало обыкновенно 24, каждый по семь кругов) они выкрикивали просьбу помиловать двух "спасенных богом" [26, с. 474], однако император упорно не удостаивал их ответом. Тогда разгневанные димоты провозгласили свой союз, восклицая: "Многая лета человеколюбивым прасинам и венетам" [26, с. 474]. Можно себе представить, насколько силен был накал страстей, насколько велик гнев народных масс, если димы начали скандировать аккламации, прославлявшие их единение, в тот момент, когда осталось всего два, по всей видимости, решающих заезда. Вопрос о том, наездник какой факции выйдет победителем, никого уже не волновал.
Объединившись, народ единодушно покидает ипподром. Восставшие взяли себе клич-пароль "Ника" ("Побеждай!") [26, с. 474; 35, т. I, А, I, 24, 10] 25, от которого это народное движение и получило свое название. По словам Иоанна Малалы, это было сделано для того, чтобы "солдаты или экскувиты не примешались к восставшим" 25а. Толпа бушевала, однако никаких конкретных планов в то время у восставших еще не было, что явно свидетельствует о стихийности этого народного движения.