– В этом нет никаких сомнений, – вмешался Хью. – Девица публично оскорбила отца, а теперь пошла на попятный. Уверен, мы выведем ее на чистую воду.
Квентин холодно взглянул на него.
– В следующий раз, когда сядешь писать, милый Хью, не забудь спросить у меня совета.
– Квентин, не будь ослом. Скажи, в чем же я ошибаюсь?
– Сейчас объясню. Разговор этой девушки с офицером носил неофициальный характер. Она не сделала заявления, тем более в письменной форме… Это все лишь слова – их не используешь в иске за оскорбление личности. Она повторит ту же самую ложь, если, конечно, захочет. Учитываются лишь показания под присягой.
– Ты хочешь сказать, что если мы подадим на нее, она повторит старую сказку? Но это чудовищно!
– А что ей останется делать? Единственный способ защиты – доказать свою правоту. Мы сами вынудим ее сделать это. И ей это прекрасно удастся. Вспомни, ведь у нее есть свидетели!
– В самом деле? Разве она вертит ими, как хочет?
– Да, ей можно лишь позавидовать. Если она потребует, они подтвердят свои показания; если откажутся это сделать, она скажет, что свидетели ошибаются. Если даже каким-то чудом всплывет, что она брала на себя половину вины, она объяснит это приступом великодушия и тем завоюет симпатии судей. Предпринимая встречные действия, мы сами подпишем себе приговор, которого избежали лишь чудом. Все это – чистое сумасшествие. В конечном итоге, доказав хоть частично вину этой девушки, папа выйдет из зала суда, запятнав свое имя. С его репутацией будет покончено.
Все замолчали, обдумывая речь Квентина. Затем Хью спросил:
– Уж не скажешь ли, Квент, что у нас нет надежды?
– По существу свидетельских показаний… – начал Квентин.
– Ах, ради Бога! Перестань говорить об этом…
– Но только они и будут учитываться судом! – гневно продолжил Квентин. – Эмоции нам не помогут. Можешь считать меня трусом, но я лишь упорно пытаюсь смягчить все грозящие нам последствия. Если папа смирится с существующей ситуацией, сколь бы плачевной она ни была, сплетня не выйдет за пределы поселка. Она еще не просочилась в печать, и есть основания полагать, что так оно и будет впоследствии. Он может переехать в другое место и жить там как ни в чем не бывало. Боюсь только, он будет вынужден отказаться от некоторых видов деятельности, но так или иначе ему пора сделать это по состоянию здоровья. Вот о чем я говорю. Если же он предъявит свой иск – вот это будет сенсация! Великолепная пожива для воскресных газет – мировой судья пристает в вагоне к хорошенькой девушке! Уж этого они не упустят! К тому времени, как они выжмут всю мерзость из этой истории, папа не сможет жить в Англии. Слово «Лэтимер» станет чем-то вроде неприличного анекдота.