…Мальчишеская тонкая шея… Цветная ленточка с легонькой латунной медалью…
«Если мне нужна будет ваша помощь, — шепнул черноволосый парнишка-боксер, нагнувшись с пьедестала, — могу я к вам обратиться?»
Сквозь дрему он подумал, как недавно еще пытался понять, с какой стороны идет тайная опиумная тропа. Дорогой через Мубек, по которой он ехал в Урчашму? Или с юга, через хребет — как Уммат? Или с запада, из малонаселенной горной Дарвазы, через Золотой мост?.. Теперь он может ответить на этот вопрос совершенно определенно.
Силач спросил:
— Любопытно, знал ли Хамидулла про опиум? Или только про фальсифицированный коньяк?
— Мне кажется, ему было известно только о коньяке. Иначе он не решился бы их сдать.
— Почему? Ты же сам говорил, что Хамидулла предложил объединиться против компании Гапуровцев, — заметил Силач.
— Предлагал! Но он не хочет их уничтожить, а мечтал бы их подчинить. А захватив Салима Камалова, мы взяли ситуацию за пищик — Хамидулла сдал их нам с головой. Мы пересекли линию фальшивого коньяка и опиума где-то в районе Урчашмы.
— Уверен? — прищурился Силач.
— Не сомневаюсь! Мы знаем, откуда ехал Салим. Там постоянно бывал убитый Сабирджон. Пистолет, из которого его застрелили в «Чиройли», тоже оттуда! Там, н дороге в Дарвазу, был убит Садык Закинов… Силач перебил его, показав через плечо:
— А нас с тобой вниманием и заботой бывшее начальство не оставляет…
Тура оглянулся и увидел, что на дистанции прямой видимости — почти в упор — за ними ровно тянется патрульная 13-47.
Силач злорадно засмеялся:
— Пока мы до вечера будем прохлаждаться дома под душем, они хорошо попарятся, дожидаясь нас…
— Ну да, — ухмыльнулся Тура. — Нам же сказал этот сержант, что за баранкой он не устает. Может быть, и не потеет…
— Черт с ним! В темноте я от него уйду, — махнул Силач. — Значит, выезжаем часов в восемь?
— Заметано, — Тура хлопнул его по плечу и вышел у своего подъезда.
Поднялся по лестнице и увидел, что в щель у двери воткнут сложенный лист бумаги. Испуганно ворохнулось сердце. Тура выхватил лист — записка. Карандашом написанная, разбегающимися неуверенными буквами:
«Я в Мубек приехал. Пенсию брать. Надо нам говорить. Вечером буду, в 6 часов, у Сувона-чайханщика. Тулкун Азимов».
Старый дружище Тулкун! Последний раз Тура говорил с ним, когда в «Чиройли» убили Пака и Сабирджона. Наверняка Тулкун узнал что-то важное, если не захотел звонить по телефону, а приехал в Мубек. Жаль, не застал с утра!
Тура аккуратно сложил записку, спрятал в карман, отпер дверь в дом.
Сквозь шелестящий шум водяных струек душа Туре послышался дребезг. Он прислушался. Но вода с шипением била из никелированного раструба, стирая все остальные звуки. Тура стал выводить кран горячей воды, и снова отчетливо раздался треск дверного звонка. Быстро перекрыл кран, распахнул дверь из ванной и крикнул: