В октябре 1908 года он зашел к ней однажды под вечер, чтоб попросить отсрочки очередного платежа.
Дни стояли необычайно ясные и погожие. Окно было открыто. Теплую ночь наполнял странный шум, вторивший их монотонным подсчетам. Воздух дрожал торжественно и жутко. Во всех католических церквах били колокола. Воздушные волны от колокольного звона сталкивались и мешались с громкими и величавыми звуками гимна, который невидимая толпа распевала на центральных улицах, во тьме теплого, почти летнего вечера.
Барышня прислушалась.
– Слышите? Вы знаете, что это такое? – спросил Рафо тихо и взволнованно, подавшись в сторону, откуда доходил шум.
– Да, знаю… аннексия, – ответила Барышня довольно равнодушно.
– Да, объявили аннексию Боснии и Герцеговины, но сразу же началась мобилизация, Teilmobilisation.[7] Войска направляют на сербскую и русскую границы. Теперь самое время покупать дукаты.
– Да это все знают и все делают.
– Нет, видите ли, это не совсем так, – прервал ее Рафо, – не совсем так. Не все об этом знают, а из тех, кто знает, не все делают. Люди глупы, Барышня, а к тому же ленивы и нерадивы. Да и мало у кого есть наличные деньги. Вот и я знаю и вам говорю, а покупать не покупаю – не на что. У вас деньги есть, Барышня, заклинаю вас, купите как можно больше золота, раз вам бог дал и вы можете. Пустите всю наличность, не пожалеете. А через месяц посмотрите, будет война или нет. Если будет, оставите золото у себя вместо бумажных денег, а нет – продадите с прибылью. Послушайтесь меня, говорю вам как друг, не пожалеете. Если хотите, и я могу для вас купить. И без всяких условий, сами потом решите, смотря по барышам.
Конфорти говорил, взволнованно размахивая руками, глаза его сияли и от возбуждения чуть косили, он страшно сожалел, что сам не располагает деньгами на это прекрасное и верное предприятие.
И Барышня потихоньку, с большими предосторожностями стала скупать дукаты, больше всего у мусульманок.
(Позднее она жалела о своей осторожности и медлительности.) Покупал ей дукаты и Рафо. А примерно в январе следующего года, когда кризис, вызванный аннексией, достиг своей высшей точки, Рафо, как хорошая легавая, неожиданно дал знак продавать золото. Барышня колебалась, упиралась: цена на золото продолжала неуклонно расти. Но Рафо нетерпеливо и настойчиво советовал ей спустить его как можно скорее, потому что через неделю другую всем будет ясно, что до войны дело не дойдет, и тогда цена на дукаты начнет быстро падать. Барышня выбрала средний путь, на какой часто становятся женщины и трусливые натуры, – одну часть продала, получив тридцать – сорок пять процентов барыша, а другую на всякий случай попридержала. Через две недели цена на золото действительно стремительно упала, но ей все же удалось спустить остальные дукаты с десятью – пятнадцатью процентами прибыли. Это снизило средний процент барыша от всей операции, но в то же время показало, что на Конфорти можно положиться. За комиссию Барышня заплатила ему один процент.