Она обожала живопись и была одной из самых одаренных учениц. Вот только терпения у нее не хватало. И если не получалось с первого раза, свою досаду она вымещала на подругах.
Иногда она становилась просто невыносимой, и сегодня, судя по выражению ее лица, надвигалась гроза.
– Чтобы показать на рисунке, как огромен дуб, рядом с ним надо изобразить человека. Все познается в сравнении.
– Она мне не нравится, – угрюмо ответила Софи. – Я не буду ее рисовать.
Софи швырнула кисти на стол и отошла к окну.
Остальные девочки захихикали было, но, встретив строгий взгляд Табиты, умолкли и занялись своими рисунками.
Табита подошла к Софи и усадила ее на диван возле окна.
– Софи, не надо сразу сдаваться, – мягко проговорила она. – Ведь ты талантлива, но, чтобы рисовать так, как тебе хочется, нужны годы и годы упорного труда. Чувство цвета и перспективы у тебя буквально на кончиках пальцев, а тебе только пятнадцать.
– Я не собираюсь всю жизнь трудиться, – высокомерно заявила девочка и направилась к двери. На пороге она остановилась и бросила через плечо: – Это вам нужно трудиться с утра до вечера. А я через два года уеду отсюда и начну выезжать в свет.
Софи, конечно, права. Ведь для такой девушки, как она, главное – найти себе поскорее богатого мужа.
Она подошла к Софи.
– Возможно, все так и, будет. Но сейчас ты моя ученица, так что, пожалуйста, не трать попусту время. Нарисуй все заново, если тебе трудно доделать то, что ты уже нарисовала, и нарисовала очень хорошо.
Софи вспыхнула и вызывающе посмотрела на Табиту. В этот момент прозвенел звонок на обед, и она торжествующе усмехнулась.
– Кажется, урок закончен, мисс Монтекью, – злорадно заметила она и повернулась, чтобы уйти.
Однако Табита решительно накрыла ладонью ее папку с рисунками.
– Твой поступок, Софи, не делает тебе чести, – твердым тоном сказала она. – Урок закончен, но помни, что только недалекие люди не желают учиться.
Сказав это, она отпустила Софи. В классе осталась только Джейн Вестрютер.
– Мисс Монтекью, пожалуйста, не расстраивайтесь из-за этой избалованной девчонки, – с жаром произнесла Джейн, когда они выходили из класса. – Она законченная эгоистка. И такой и останется.
Табита улыбнулась, тронутая до глубины души.
– Не могу сказать, что я расстроена. Скорее разочарованна. Ведь она могла бы стать хорошей художницей.
Они рука об руку спустились с лестницы, и там их встретила Роббинс с конвертом в руке.
– Это для вас, мисс Монтекью.
Табита поблагодарила и взяла письмо. На конверте увидела знакомый почерк и сунула письмо в карман.