Хиггинс залился краской, отчего его физиономия стала еще более грозной. В воздухе запахло настоящей дракой, и Валентайн с тоской подумал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться в гостинице, сыграть партию-другую на бильярде, а еще лучше – соснуть. Подавив зевок, он глянул на Нолу Бриггс, которая по-прежнему рыдала в голос. Она была по-настоящему красива – из тех, кто заставляет мужские сердца биться быстрее. Валентайн перевел взгляд на висевшие на стене часы: ее парня привели в камеру десять минут назад.
Вытащив из кармана две монетки, Валентайн швырнул их на пол. Лонго уставился на него так, будто мечтал откусить ему голову.
– В чем дело? – рявкнул он.
– Извините, что перебиваю.
– Говорите уж!
– На меня только что снизошло прозрение.
– Что-что? – взревел Лонго.
– Откровение снизошло. Момент истины.
– Снизошло, говорите?
– Вот именно.
– Уж соблаговолите поделиться своим откровением с нами грешными.
– Нола виновна на все сто процентов, – заявил Валентайн. Лонго чуть в воздух не взвился:
– И как это вы, тут сидя, поняли?
Валентайн подошел к стеклу и посмотрел на Нолу: та самозабвенно рыдала, словно ребенок, потерявший денежку на школьный обед. Валентайн указал на нее.
– Так себя невиновные не ведут, – объяснил он. – Только посмотрите, какое она тут представление закатила! Любой другой вопил бы и требовал адвоката. А она – ничего подобного. Просто сидит, прекрасно зная, что за ней наблюдают, и твердит, что ни в чем не виновата. И вовсе не полицию она пытается убедить – полиции-то до этого нет никакого дела. Она пытается убедить нас! Ну уж нет, невиновные ведут себя по-другому.
Вот что значит прозрение! И у Лонго, и у Хиггинса настроение сразу изменилось, злобы как не бывало.
– Что ж, предположим – дискуссии ради, – что вы правы, – сказал куда более спокойным тоном Лонго. – И вы надеетесь, что одних видеозаписей достаточно, чтобы ее уличить?
– Может, и нет, – ответил Валентайн.
– Тогда мне все-таки придется снять обвинение.
– Подождите немного. На вашем месте я бы попросил судью назначить разумный залог. А вы, как она выйдет, пустите за ней хвост. Фонтэйн непременно попробует с ней связаться.
– Вы, похоже, в этом полностью уверены, – заметил Лонго.
– На кону моя репутация, – ответил Валентайн.
Лонго поскреб лысеющий затылок. Полицейские – народ недоверчивый, и уговорить их бывает непросто. Лейтенант повернулся к Хиггинсу:
– Ты согласен?
– Если Тони говорит, что она виновна, значит, она виновна, – ответил тот. – И я считаю, что он предложил хороший ход.
Лонго от раздумий аж запыхтел.