На ужин мужчины приходили в галстуках-бабочках, рассказывала Вайолет, играло струнное трио, закуски подавали лакеи, а вино разливал дворецкий.
Но в двадцатом веке жизнь стала проще, непринужденнее, и отец Вайолет, Джесмор. Интересовался больше литературой, чем дружескими застольями, и при нём Лягушатник стоял заколоченный. Он ожил только, когда поместье унаследовала Вайолет – и под новым именем. Олден называет его: Старая Каменная Груда.
Условия для проживания – фантастические. У каждого из нас не только спальня, но и гостиная, богато обставленная, и ванная с джакузи. А вечера в главном доме, благодаря радушию Вайолет, вообще нечто особенное… Вот и вся история!
Квиллер выключил диктофон и спросил:
– Вы, как и остальные, тоже увлекаетесь охотой на уток?
– Нет. Я – книжный червь. Поселиться в этом доме меня побудила богатая библиотека. Правда, Вайолет пожертвовала массу книг ЦЭС, но сотни остались – не нынешние бестселлеры, а знаменитые старые романы, такие как «Женский портрет»22 или «Мельница на Флоссе»23 . Что мне нравится в Олдене, так это то, что с ним можно поговорить о книгах. Мне не попадались люди, которые разделяли бы этот мой интерес. А так… мы смотрим спортивные состязания по телевизору и играем в карты.
Квиллер осторожно поинтересовался, не отменила ли женитьба Олдена пинг-понг, карты и прочие привычные развлечения.
– Нет, – сказал Амхёрст. – Она несколько старше его, вы же знаете, и не отличается, говорят, цветущим здоровьем, так что рано уходит к себе, а Олден может оставаться и играть хоть в маджонт, хоть в подкидного… А возвращаясь к ЦЭС – так я регулярно посещал лавку Эддингтона Смита по субботам. И подолгу сидел на стремянке, и покупал коробками сардины для Уинстона. Всё это снова воскресло в памяти, когда я слушал вашу лекцию в литклубе.
Минуту-другую оба, и хозяин и гость, сидели молча, уставившись в пространство, пока Квиллер не спросил:
– А как обитатели Хиббард-Хауза отреагировали на внезапное замужество Вайолет?
– Мы все сказали то, что полагается в таких случаях, но никто не сказал, что на самом деле думает. Олден – славный малый, талантливый и всё такое прочее, но слишком уж он круто он берёт… Я, простите, увлекся. Пожалуйста, не цитируйте это.
– Можете не опасаться. Просто в наших краях так говорят… и только для моих ушей! Мне нужно что-то типа фольклора, то, чём пропитаны стены старого здания, мифы и тайны.
– Я поищу, пошарю вокруг. После отца Вайолет остался дневник…
– Великолепно!
– Я спрошу Вайолет, нельзя ли мне его посмотреть… и даже если она откажет, я знаю, где он лежит.