Каролина подняла одну из пластин жалюзи. Дерево было теплым от солнца. В первую секунду она не видела ничего, кроме слепящего света. За несколько часов сад превратился в белое цветущее море. Более сотни миндальных деревьев, растущих на пологом склоне, расцвели, как это всегда бывает в декабре. Как маленькие тенистые островки, плавали между ними апельсиновые и лимонные деревца. Кипарисовая изгородь темной полосой обрамляла вдалеке сад. Из глубины донесся девичий голос, издававший протяжные резкие звуки, гортанные и горячие, как воздух. Деревянные башмаки простучали по каменным плитам.
Тридцать дней и ночей провели они здесь, в «доме с красными ставнями», на холмах над Лагосом, на южном побережье Португалии. Тридцать дней, за которые ни разу даже тени облачка не омрачили ясную, прозрачную небесную лазурь; тридцать ночей, когда хозяйничала растущая и убывающая луна. Дни и ночи, показавшиеся Каролине одним мигом блаженного экстаза, бесконечным и одновременно слишком кратким, особенно теперь, когда настал час, и он впервые должен покинуть ее, чтобы на борту «Алюэт» отправиться на мыс Сан-Висенти.
Его занимали те же мысли, пока он наблюдал за ее утренней пантомимой. Раскачиваясь на цыпочках, она стояла у окна. Черный поток волос делал плечи шире, а талию еще уже. Ни словом она не пыталась удержать его. Он гордился ею, ее почти мужской способностью не отягощать и не усложнять чувствами дела, которые должны быть сделаны. Однако теперь, когда у него в крови еще играла сладость обладания ею, ему было досадно, что она не пыталась помешать этой разлуке, какой бы короткой она ни была.
Они расстанутся даже меньше, чем на два дня. И эта поездка на мыс Сан-Висенти важной. Если лорду Бересфорду и ему удастся уговорить короля Португалии Хуана VI подписать акт против работорговли, то это означало бы настоящий переворот. Идея переговоров принадлежала ему, он полностью подготовил их, и, тем не менее, сейчас все это казалось ему бременем, которое он бы охотно сбросил. Ему будет тяжело даже просто покинуть эту комнату и этот дом. Ощущение, что своим отъездом он что-то безвозвратно разрушает, не покидало его.
Каролина слегка приоткрыла жалюзи. Она сорвала одну из пышных веток дикой персидской сирени, росшей под окном. Потом опять закрыла жалюзи и подошла к нему. Растирая между ладонями цветы, она наклонилась над ним. Фиолетовые лепестки посыпались на его кожу. В комнате распространился сильный запах ванили.
Он лежал неподвижно, неотрывно глядя на нее. И вдруг неожиданно подскочил, притянул ее к себе и бросился на нее. Каролина любила его внезапные нападения, когда он подкарауливал ее, и страсть принимала смеющееся, озорное выражение. Но на этот раз все было иначе. Он взял ее почти грубо, словно желая погасить все то, что оставалось тайной для него, было неведомо ему.