Сейчас Филиппа могла спасти только правда.
– Филипп?! – Отец мгновенно отпустил ее.
– Да, Филипп. Я сама спрятала его там, в маминой башне, – от тебя!
На какой-то миг граф оцепенел. Значит, то, что он подозревал все это время, но в чем не хотел себе признаться, – правда. Его сын, сын наполеоновского генерала де ля Ромм-Аллери – дезертир! Спрятанный в собственном доме!
Каролина увидела, как окаменело лицо отца – сейчас он вынесет смертный приговор, как тогда, в охотничьей хижине замка, когда нашли семнадцатилетнего сына арендатора, который дезертировал. «Дезертир расплачивается своей жизнью», – сказал он родителям юноши и заставил их выдать его военно-полевому суду. Каролина, затаив дыхание, смотрела на отца.
– Я сам поскачу туда.
– Возьми меня с собой! – попросила она.
Он покачал головой.
– Это касается только нас с Филиппом. Поезжайте потихоньку дальше, не ждите.
Каролина молча кивнула. Она пыталась прочитать по лицу его мысли. Что он сделает? Как поступит? Будет ли сам судить Филиппа? Отец легко вскочил на лошадь и галопом помчался назад. Летерп, молчавший все это время, подошел к Каролине.
– Почему там оказался Филипп?
Она не ответила. Только до боли в глазах всматривалась в даль, пытаясь разглядеть, что горит. Кажется, как раз именно часовня и башня. Каролина закрыла лицо руками.
Еще один человек прислушивался к разговору дочери и отца: Перан. За время короткого привала в Розамбу он выпил три бутылки вина, и в его задурманенном мозгу родилась идея – отчаянная, бессмысленная и преступная: он решил поджечь замок. Враг не получит ничего, кроме тлеющего пепла… И он осуществил свой замысел. Теперь Перан придержал своего коня, на что никто не обратил внимания, и когда расстояние между ним и обозом стало достаточно большим, с приспущенными удилами помчался к замку вслед за графом.
Горели деревянные постройки на хозяйственном дворе. С крыши каретного сарая, где занялся огонь, он перекинулся на примыкающий к ней проход по крепостной стене в круглую деревянную башню. Башня была одной из самых древних частей замка Розамбу, дерево насчитывало не одну сотню лет и было изрядно прогнившим. Слева огонь не нашел чем поживиться: часовня была каменная и справа проходила каменная ограда замка. Лишь башня представляла пищу для огня, и от нее ничего бы не осталось, кроме горстки пепла.
Граф привязал коня у ворот и бросился к башне. Он не заметил Перана, который подъехал следом, спешился и, привязав рядом своего коня, тихонько вошел в ворота. С отсутствующим лицом граф смотрел, как огонь подбирается к башне, в которой находится его сын. До него доносились шипение прожорливых языков пламени и едкий запах гари. Разве это не Божий суд? Разве тут не вмешались Высшие силы? Если его сын расплатится сейчас за трусость жизнью, то честь его еще Может быть спасена – этим очищающим огнем. Граф содрогнулся от собственных мыслей, но обуздать их уже не мог. Он позаботится, чтобы фамилия его сына была включена в списки пропавших без вести, а через пару лет Филиппа объявят погибшим. Честь сына, честь семьи были бы спасены. Но Каролина! Она раскусит его, в этом нет сомнения, тогда он лишится и дочери. И он принял решение.