– Я был уверен, что вы не выберете прямой путь из Невера в Париж.
– Хорошие же у тебя шпионы, – попробовала пошутить она, однако от дурного предчувствия у нее перехватило горло.
– Хотел бы я, чтобы у вас были такие же хорошие.
Она схватила его за руку:
– Что случилось, Филипп?
– То, что и должно было случиться, – отец арестован!
– Нет! – почти закричала она. – Кто? Кто его арестовал? И почему?
Филипп покачал головой.
– Было бы куда лучше для тебя, если бы ты всего этого не знала. Они забрали его вчера вечером, комиссар Тибо и его люди.
Тибо! Каролине вспомнился полный молодой человек, ворвавшийся тогда со своими полицейскими в их парижский дом, чтобы арестовать отца. Ненависть захлестнула ее – и в голове родилось безумное решение.
– Куда они отвезли отца? – нетерпеливо спросила она.
– В Винсенн.
– Я еду туда.
Ее отвага восхищала брата.
– Попробуй, только никому не рассказывай, где ты провела последние дни.
– Я была в Руане, у дяди Мориса.
– Надеюсь, тому есть свидетели, ведь такая женщина, как ты, бросается в глаза.
– Филипп, ты должен мне помочь!
– Что я мог, я сделал: я тебя известил и предупредил. Больше я не могу ничего сделать и не сделаю.
– Речь идет об отце. Он тогда не колебался, когда спасал тебя.
Его лицо замкнулось.
– Разве? Он в самом деле это сделал? Если бы не ты, он бы оставил меня гореть в старой башне, лишь бы спасти то, что он называет своей честью.
– Я вижу, ты не хочешь мне помочь. – Она повернулась к Симону. – Поехали!
– Каролина, пожалуйста, пойми меня! Для тебя я на все готов, – он сунул ей в руку записку. – Если я тебе понадоблюсь, вот мой адрес.
Каролина отвернулась и села в карету.
Тяжелые, обитые железом ворота укрепленного замка Винсенн захлопнулись за Каролиной. Медленной, усталой походкой она пересекла площадь и свернула в боковую улочку, где ее ждал Симон с каретой. Она ничего не добилась. Ничего. Обещание коменданта передать отцу письмо было мало обнадеживающим. Скорее всего оно уже подшито в дело графа де ля Ромм-Аллери. Она оглянулась и еще раз посмотрела на решетчатые окна в толстых, закопченных каменных стенах тюрьмы. Симон слез с козел, подошел к ней и протянул руку. Она покачала головой.
– Они не пустили меня к нему! – Бессильная ярость охватила ее, в глазах вспыхнул огонь. – Если бы я была мужчиной!
– Силой двери этих застенков не откроешь, – отечески заметил Симон. – Только хитростью. Мы должны выведать, какие доказательства есть против графа, тогда будет видно.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Каролина кивнула. Симон был прав. Тибо. Она представила его близко посаженные глаза со сросшимися над ними черными бровями, массивный жесткий подбородок; вспомнилась его назойливая болтовня… Но другого пути не было.