— Да, — прошептал он, — да… Она все еще надеется. Я сказал ей, что Поль, может быть, находится в каком-нибудь лечебном заведении, она сочла это вполне вероятным. Я притворяюсь, что ищу его в Италии, Швейцарии, Германии… Когда я позвоню ей и сообщу, что отыскал Поля в Париже, у нее не возникнет и тени сомнения.
— А когда я уеду… так как, в конце концов, у меня нет никаких причин там долго задерживаться, вы согласны со мной? Все это дело каких-нибудь двух недель.
— Может, и больше, — ответил Франк. — Я не обещал вам, что дядя Анри умрет на будущей неделе.
— Это не имеет значения… Итак? Что же будет, когда я уеду? Франк не торопился с ответом, он положил себе на тарелку огромный кусок торта.
— Если вы тот человек, каким мне кажетесь, — заговорил он наконец, — если вы испытываете хоть немного жалости к Жильберте, то постараетесь вести себя с ней так, чтобы она окончательно излечилась от любви к вам, когда вы исчезнете.
— Черт возьми! — воскликнул я раздраженно. — Вы предусмотрительны.
— Чем удачнее вы проведете эту операцию, — продолжал Франк, — тем больше будет вознаграждение. Я рассчитываю дать вам еще три миллиона, когда все будет кончено.
— Но, простите, вы…
— Довольно, — оборвал он меня. — Я вам все объяснил. Теперь вам решать, да или нет. Вот чек. Если вы его берете, никаких больше вопросов.
Он достал портсигар и протянул его мне. Я отказался. Он закурил сигару, полузакрыв глаза, сделал вид, что не заметил, как я взял чек, и, казалось, удивился, когда я поднялся.
— Я отвезу вас, — вяло предложил он.
— Не надо. Мне необходимо пройтись.
— Как хотите. Мы уезжаем завтра в час дня. Приходите ко мне в гостиницу «Бристоль», на улицу Аркад.
— Мне хотелось бы обновить свой гардероб.
— Ни в коем случае. На вилле вы найдете десятка два костюмов… Вы найдете там также и скрипку, так что вам незачем брать с собой свою. Я попрошу вас только зайти к парикмахеру… Стрижка должна быть короче и пробор более четкий. До свидания.
Нервы мои во время разговора с ним были до такой степени напряжены, что сейчас я чувствовал себя совершенно разбитым. Итак, я согласился. Ему удалось меня убедить… нет, он не убедил меня… Отвечал он складно; история казалась вполне достоверной, но за свою жизнь я прочитал столько партитур, сыграл столько искренних, исполненных жизни произведений, что особенно остро чувствовал, когда речь шла об истинной правде, а не о примитивном правдоподобии. Франк явно многое скрывал от меня. Какими были его отношения с Жильбертой? Действительно ли он был простым слугой? Собирался ли он присвоить себе это наследство? Я не позволю, чтобы меня водили за нос.