– Дурак он, этот Боримир, – насмешливо сказала Смеяна. – Думает, что удачу можно у судьбы силой вырвать.
Держимир посмотрел на нее и больше не отводил глаз. Эти слова точно так же относились и к нему самому.
– А удачу приманивать надо! – лукаво продолжала Смеяна. – Свой норов буйный смирять ради нее, жертвы ей приносить добрыми делами, ибо Макошь-Матушка велела: что имеешь доброго – поделись, и богатство твое умножится, как умножается зерно в земле. Если на руку птица небесная села, ее хватать и в мешок прятать не надо, а то будет она в мешке как простая курица. Ее любить надо, и не гордиться, и не жадничать, и не злиться. И верить ей. Тогда она с тобой останется.
Держимир слушал ее, но не понимал самого главного. Что нужно делать и чего не делать, чтобы не упустить удачу, он от нее слышал много раз. Но ведь рядом с ним сидела не небесная птица, а живая девушка. Что нужно сделать, чтобы она полюбила его по-человечески?
Но вот об этом он не умел спросить. А Смеяна не знала, что ответить. Светловой когда-то казался ей прекраснее всех на свете, всех ближе и роднее. К Держимиру ни то ни другое не относилось. И лицом, и нравом он был весьма далек от совершенства, Смеяна то сердилась на него, то жалела, и за три месяца так и не смогла определиться, ответить на самый простой детский вопрос: он хороший или плохой? Он весь состоял из противоречий, как огонь. Но когда Смеяна вспоминала прозрачную стену, окружавшую Светловоя, даже вспышки дурного нрава Держимира становились близкими, почти родными.
– А ты… – шепотом спросил Держимир и запнулся.
– А я… не знаю, – прошептала в ответ Смеяна и отвела глаза.
Она его поняла, и он ее понял. И этого ответа ему хватило. Главное, что она все-таки не сказала «нет».
К себе в горницу Смеяна вернулась быстрее, чем ожидал Баян, уже пристроившийся спать в верхних сенях. Сначала он начал ворчать, решив, что они так ни до чего и не договорились, но потом умолк. Он был вовсе не глуп и по лицу Смеяны понял: в их неразлучной троице у двоих появились общие тайны, в которые его третьим не пустят.
Уверенность в своих силах не сделала князя Держимира беспечным. Напротив: понимая, что Боримир рарожский не мог не затаить жестокой обиды, он постоянно был готов к новому столкновению. Вниз по течению Краены дружина полюдья двигалась медленно, задерживаясь в каждом городке на три-четыре дня: пока снег не растаял и весенняя распутица не лишила рарогов возможности напасть внезапно, князь Держимир не хотел покидать рубеж. Вдоль пути полюдья, позади и впереди, постоянно разъезжали дозорные отряды. Это дело так нравилось Баяну, что брат теперь видел его очень редко: только в промежутке между двумя поездками.