Первым из "московских процессов" конца 60-х традиционно принято считать так называемый "процесс пяти" (Штерн, Орлов, Малахов, Руденко и Юрьев). Арестованные в день своей демонстрации около посольств, молодые литераторы немедленно были доставлены на "Лубянку. К сожалению, юноши не догадались, придя к зданию чехословацкого посольства, бросить уже ненужные плакаты, с которыми они выражали поддержку экипажу "Аполлона"; они их просто аккуратно сложили. Само собой, на Лубянке сразу поняли, что "антисоветчики и подстрекатели" пикетировать особняк американского посольства, протестуя против вьетнамской войны, отнюдь не собирались и даже наоборот. Это в дальнейшем стоило всем участникам дополнительных сроков. Впрочем, сроков по стандартному обвинению в "хулиганских действиях" и "нарушении общественного порядка": в ту пору за поддержку "Аполлона" как явно несуществующего не рискнули еще дать сразу политическую статью отыгрались на Чехословакии.
Степан Кургузов сам изъявил желание быть на процессе общественным обвинителем. Дело в том, что один из арестованных, Юрьев, был, по несчастью, членом кургузовской Секции фантастов и как раз недавно выпустил книгу "Башня Кассандры" с предисловием С.Шпаныря. Это дало основание С.Кургузову выступить с яростной речью, продолжавшейся более часа.
Ход процесса, надо заметить, освещался в советской прессе крайне скупо: две информационных заметки в "Правде" да еще "подвал" Нестора Еременко в "Известиях" ("О чем шумите, господа?" - 7 января 1969 года) вот и все. Тем не менее, текст всех выступлений уже в конце января распространялся в московском самиздате, а в феврале полную стенограмму напечатали почти одновременно нью-йоркское "Новое Русское Слово" и югославская "Борба". В марте во Франкфурте-на-Майне в издательстве "Посев" уже вышел аккуратный томик "От Луны до Праги" с самым полным текстом стенографического отчета, непонятно каким образом попавшего в ФРГ. (По этой книге и будем цитировать ниже.)
"Перевертыши, двурушники! Другие слова трудно подобрать, - говорил в своей пламенной речи Степан Кургузов. - Их так называемая "демонстрация" есть самая настоящая антисоветчина, вдохновленная ненавистью к социалистическому строю. Мы проморгали врага, граждане судьи! Выросший в недрах нашей Секции господин Юрьев умело маскировался: он писал правильные слова, ходил на собрания, питался в нашей столовой. И одновременно он вместе со своими соучастниками вел, как выяснилось на суде, провокационные разговоры, распространял возмутительные слухи о якобы имевшем место "полете" на Луну какой-то там американской ракеты. А в день, когда все советские люди с удовлетворением встретили сообщение о разгроме в Праге ревизионистского гнезда, он вышел на улицу с самодельным плакатом провокационного содержания. Я, как многолетний руководитель Секции, не снимаю с себя известной вины. В подлой книжонке "Башни Кассандры" я должен был, конечно же, увидеть ядовитые семена безыдейности, нигилизма, болезненного интереса к темным "проблемам жизни", двуличие и бесстыдство. К сожалению, и я, и мой коллега Семен Михайлович Шпанырь, также введенный в заблуждение, приняли эти отравленные всходы за болезнь роста молодого литератора. Однако его поступок в августе минувшего года раскрыт нам всем глаза..."