— Ты единственный ребенок в семье?
— Да.
Эд так и думал. Вероятно, виновато воспитание. Но что конкретно? Кларенс был маменькиным сынком?
— Ты поступил на службу в полицию после школы?
Кларенс рассказал ему о работе в отделе кадров банка и о двух годах службы в армии сразу после Корнеллского университета — его не посылали во Вьетнам, повезло с распределением.
— Мне помогла удача, — сказал Кларенс.
— Чем занимается твой отец?
— Он инженер-электрик на фирме «Максо-Проп». Они делают турбины. Это интересная, солидная работа. — Кларенс почувствовал, что говорит, как бы извиняясь за свои слова.
— Твои родители, наверное, не старше нас с Гретой. Забавно. Я старею. Сорок два.
— О, мои родители немного старше! Мне двадцать четыре.
Грета расставила чистые тарелки для смены блюд. Ливерная колбаса, нарезанная ломтиками ветчина, ростбиф.
— Не клянчи, Джульетта! Не давайте ей ничего! — Она подхватила собачку и сжала, как ребенка, в объятиях.
— Ты ходишь с Мэрилин на собрания? — спросил Эд Кларенса.
— Ходил. Два или три раза. В штатском, понятное дело! — Кларенс засмеялся. — В форме я не выбрался бы оттуда живым. Да и в штатской одежде у меня недостаточно длинные волосы... чтобы Мэрилин было приятно. Лично мне наплевать, какой длины волосы у людей... — Лишь бы были чистые, хотел сказать Кларенс. — Я отращиваю волосы ровно настолько, чтобы их длина не грозила мне взысканием.
Появился кофе. Бренди, если кому захочется. Мэрилин с Гретой рассматривали картину.
— Это вы написали ее? — с удивлением спросила Мэрилин.
— Я не подписываю свои картины, — ответила Грета. — По-моему, это портит композицию.
Кларенс встал, чтобы рассмотреть картины повнимательней. Он и не подозревал, что три полотна, висящие на стенах, написаны Гретой. Два пейзажа: залитые солнцем белые домики, желтый берег моря — нечто довольно невразумительное, без фигур. Кларенс удивился. Похоже, на эти картины не затрачено много времени, но может, он ошибается. В любом случае их явно создал человек, который точно знал, чего хочет. Кларенс собирался сказать об этом Грете, но понял, что онемел, потому что это был комплимент.
— Греция. Прошлым летом... — пояснила Грета, обращаясь к Мэрилин.
— Завидую вам, — сказал Кларенс Эду.
— Завидуешь мне в чем?
— Во всем.
Мэрилин выразительно посмотрела на Кларенса, намекая, что им надо уходить, и Кларенс дал понять, что целиком готов.
— Мне, похоже, пора идти. Спасибо вам обоим... за этот чудесный вечер, — сказала Мэрилин.
— Вы обязательно должны прийти еще оба. У нас есть знакомые среди молодежи, но, к сожалению, немного. Много никогда не бывает. — В голосе Греты звучала неподдельная теплота.